Варкалось. Роман. Виктория ТравскаяЧитать онлайн книгу.
с небольшим в родительском доме Маша отошла, разгладилась тревожная складка меж бровей, прежде не исчезавшая даже во сне, развернулись плечи. Её словно бы долго держали скомканной в тесном сундуке, а теперь наконец вынули, вытряхнули страхи и обиды, как следует выстирали, отполоскали и оставили сушиться на свежем ветру.
Стал спокойней и Петька, он теперь только раз просыпался за ночь – Маша давала ему грудь, у которой он, сытый, и засыпал: больше не приходилось часами вышагивать с ним из угла в угол в тщетных попытках унять этого крикуна. Щёчки его округлились, он начал лепетать и улыбаться при виде матери.
Маша с бабушкой дважды ходила к обедне и причастию. Эти посещения оказывали на неё странное действие: всё время, с той минуты, когда она, осенив себя крестом, входила под своды, и до самого конца службы из глаз её текли и текли тихие слёзы – не было ни спазмов, ни рыданий, а только эта вот солёная вода, которую она, не имея платка, смущённо отирала руками, пока однажды к ней не подошла светлого и кроткого вида старушка и, протягивая аккуратно сложенный клетчатый кусочек полотна, не сказала:
– Ты плачь, дочка, плачь! Это хорошо. Грех со слезами выходит…
Грех… Склоняясь у исповеди, она честно спрашивала себя, нету ли на её совести этого самого греха, искала и не находила. Она всех любила, и мужа прежде всех других, честно старалась быть ему хорошей женой, не гневалась, не злословила, не ленилась… Ну вот разве что чревоугодие – вкусно покушать Маша любила всегда, но ведь не за это же, в самом деле, обрушивались на неё мужнины кулаки?
Между тем надо было что-то решать. Дома об этом не говорили, было понятно и так, что родители на её стороне, а молчат только оттого, что не ходят брать на себя бремя этого выбора, его она должна сделать сама, но ответа всё не было. Однажды, набравшись смелости, Маша обратилась к священнику: как ей быть, если муж бьёт? Батюшка, которого она перехватила в церковном дворе, посмотрел в её заплаканное лицо, отвёл в сторону.
– Венчаны?
– Нет. Атеист он…
– Угу, – кивнул отец Георгий, – а за что бьёт?
Маша пожала плечами.
– За разное… С пустяков начинается. То рубашка не так поглажена, то суп перекипел…
– Суп перекипел? – отец Георгий поднял бровь, было видно, что он с трудом сдерживает улыбку.
– Ну да, суп, – повторила Маша рассеянно и добавила словами Алексея: – надо разогревать, а не кипятить, эту бурду потом есть невозможно, – и она, набрав побольше воздуха, выпалила на одном дыхании всю печальную историю побоев и прощений.
Отец Георгий задумался. Не сосчитать, сколько он слышал уже таких жалоб. Бивали обычно из ревности или по пьяни, или, в крайнем случае, за отказ в близости, но так чтобы за суп…
Маша вздохнула:
– Я сейчас у родителей, вот думаю: надо ли возвращаться…
Отец Георгий вгляделся в это ясное лицо. В другом случае он бы, наверное, сказал то, что ему полагалось по сану: живёте во грехе,