Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале XX века. Рональд БоброффЧитать онлайн книгу.
границ: военно-политическое ослабление России в зоне проливов означало бы практическую невозможность дальнейшего сдерживания австро-немецкой экспансии.
Механика принятия политических решений также оставалась неизменной до марта 1911 года. Следуя столыпинскому курсу избегания международных осложнений, чреватых войной, Сазонов принялся за разработку, совершенствование и претворение в жизнь новой внешней политики – так, сообща, они и определяли направление движения России [Зеньковский 1956: 254]. Лишь во время болезни Сазонова авторитет Столыпина, а с ним и всей его канцелярии сильно пошатнулся ввиду ряда непопулярных внутриполитических мер[45]. В сентябре 1911 года Столыпин был убит в Киеве. По возвращении на службу Сазонову предстояло отстаивать уже только собственные решения. Былая координация политических шагов иностранного и премьер-министра в дальнейшим лишь ослабевала, и Сазонов, невзирая на постоянные ограничения своей деятельности со стороны царя, все сильнее определял политический курс страны.
2. Политический дрейф и Итало-турецкая война
Март 1911 года – октябрь 1912 года
Характер российской внешней политики, равно как и ее контекст, претерпели серьезнейшие перемены за полтора года, минувшие с начала непростого 1911-го. Перемены были обусловлены двумя событиями того года: во-первых, тяжело протекавшая болезнь Сазонова на девять месяцев практически парализовала любую его дипломатическую деятельность; во-вторых, в сентябре был убит Столыпин; более уже ни одному министру в истории царской России не удастся добиться подобного контроля над внешней политикой[46]. Тогда же, в сентябре, русская дипломатия столкнулась и с новой проблемой: Италия вторглась в османские владения в Ливии, спровоцировав тем самым серию военных конфликтов на европейской периферии, шедших практически без перерыва на протяжении 21 месяца[47]. Разгоревшиеся войны осложнили жизнь дипломатам всех Великих держав: одни надеялись отложить большую континентальную войну до благоприятного момента, другие же – и вовсе ее избежать. Каждым последующим конфликтом все более высвечивалась растущая уязвимость Российской империи в зоне Черноморских проливов.
Когда в декабре 1911 года Сазонов вернулся к активному руководству Министерством иностранных дел, Петербург действовал в отношении Османской империи и Италии довольно сбалансированно, стремясь склонить первую к пересмотру режима проливов в пользу России. Сазонов тут же перешел к куда более проитальянскому подходу. Подавляющее большинство исследователей той эпохи либо вовсе не замечало, либо же недооценивало значение подобной смены курса на сближение с Италией с целью ослабить единодушие в Тройственном союзе, порой даже в ущерб российским интересам на Босфоре и Дарданеллах. Несмотря на то что в конечном счете подобная политика лишь частично сработала так, как того желал Сазонов, он внес немалый вклад в укрепление позиций России в проливах, одновременно поддерживая
Об оппонентах и конфликтах Столыпина внутри России см. [Hosking 1973;
Ананьич и др. 1984; Ascher 2001; Weeks 1996].
Исключением является разве что Б. В. Штюрмер, в 1916 году несколько месяцев исполнявший обязанности одновременно председателя Совета министров и министра иностранных дел. Но представляется очевидным, что даже тогда он в меньшей степени управлял внешнеполитическим курсом, чем Сазонов. Неопытность Штюрмера в вопросах международных отношений вкупе с должностными обязанностями председателя де-факто вручали дипломатические бразды министерским и посольским чиновникам. См. [Smith 1956: 404–405].
Наиболее полное описание Ливийской войны представлено в [Askew 1942]; см. также [Childs 1990; Herrmann 1989; Stevenson 1996, chaps. 3,4, esp. 225–229; Бестужев 1965: 57–60]. Подробнее о русско-итальянских отношениях см. [Albertini 1952–1957,1:306–311; Bosworth 1983:62–70; Haywood 1999:380–388].