Рынок удобных животных. Катя КрыловаЧитать онлайн книгу.
в дизайне и репрезентации живых и цифровых животных-компаньонов я называю обмилением. Для понимания эффекта каваии необходимо подчеркнуть неоднозначность этого феномена: производство уютных, округлых, нежных и компактных кавайных персонажей включает позиционирование их в качестве уязвимых, инфантильных, зависимых, безобидных и иногда невежественных. Многие из этих характеристик провоцируют асимметричные отношения покровительства и подчинения и исторически используются в патриархальных культурах для репрезентации женского идеала. Культивация таких черт отражает традицию сексуальной объективации, а потому в критической теории рассматривается как практика создания ситуаций неравенства14. Исследование возможных негативных последствий асимметричных отношений между людьми и трогательными животными имеет важное значение для развития этики взаимодействия с ними.
Переходя к анализу функций удобных животных, я хочу подчеркнуть, что каждые отношения индивидуальны. Так, трогательный аксолотль, которого подарили моей знакомой, не справлялся с задачей снижения стресса, потому что пугал ее своим пристальным взглядом, а Лёля, в прошлом уличная собака моих соседей, не смогла работать медиатором социального взаимодействия, так как не умеет скрывать дикий восторг при виде людей. Исследование, представленное в этой книге, не является попыткой свести многообразие отношений между людьми и их животными к нескольким категориям, но стремится создать карту актуальных тенденций, которые с разной степенью интенсивности влияют на повседневную жизнь наших компаньонов. Сегодня эти тенденции развиваются в рамках ценностей неолиберальной культуры, среди которых – индивидуализм, свобода и разнообразие потребительского выбора, гибкость обязательств и социальных институтов. В будущем факторы, определяющие положение животных в мире людей, будут другими. Неизменное значение сохранит лишь привычка задавать открытые вопросы, рассуждая о природе наших взаимоотношений с кошками, собаками и другими нечеловеческими агентами – своими и чужими, молодыми и взрослыми, харизматичными и непримечательными. Такую привычку я и предлагаю приобрести, начав с этической оценки того, как мы представляем своих животных в социальных медиа.
На страницах этой книги время от времени появляется мой кот, животные знакомых и незнакомых мне людей. Это происходит не потому, что они – самый доступный материал для обсуждения, а потому, что я верю в ценность автоэтнографии и ситуационного знания и учусь видеть материал для этического анализа в повседневной жизни15.
В контрасте с этими сюжетами выступают антропологические и социологические исследования различных аспектов взаимодействия с животными в Великобритании, США, Израиле, Японии и других странах мира. Авторы этих проектов изучают явления, ставшие результатом глобализации – столкновения неолиберальных идей и ценностей с локальными культурами и экономиками.
Некоторые
Galbraith 2011: 104.
Автоэтнография – метод качественного исследования, предполагающий описание и анализ собственного опыта (auto) в контексте общих культурных, социальных и политических реалий. Цель его применения – интерпретация современной автору текстовой и визуальной культуры, нравов и практик (ethno). Под ситуационным знанием я имею в виду концепцию, которую Донна Харауэй сформулировала в рамках феминистской критики идеала объективности в науке. Настаивая на ценности мнения конкретного познающего субъекта, Харауэй подчеркивала, что восприятие субъективно, оно отражает географический и исторический контекст. Это значит, что условия, под влиянием которых находится исследователь, непрерывно структурируют и преобразуют ее или его видение.