Сказки заморского аиста. Евгений ПермякЧитать онлайн книгу.
не у ёжика колючего под беседкой живущего, не у белок прыгучих, не под старым дубом скрипучим. Не в лесу дремучем, но на дереве пахучем с иголками мягкими, неколкими. На сто вёрст такой красавицы нет. Да сиротой растёт одна-одинешенька. Вот я и решил её в сказку взять, чтобы заветный ключ тебе передать. Хоть и недалеко, найти не легко». Это он зря приписал. Я сразу вспомнила про твою ненаглядную пихту, которую крошкой, в мягком мхе, в неказистом рюкзачке привезли тебе из родных краёв, из прикамских лесов.
– Давай же ключ!
– Нет, так просто ты ключа не получишь. Аист трижды наказывал: отдать тогда, когда вспомнит и повторит его волшебную присказку. Одним словом…
И пока я уверенно повторяю: «Одним словом – два слова: надо работать», – ко мне возвращается заветный ключ.
Так и пошло, лучше прежнего работалось. Теперь мешал разве всеобщий любимец Маркиз, купил доходягу на свою голову, жалким игрушечным котёнком привёз с птичьего рынка. Подрос рыжий, окреп, осознал, кому обязан своим раздольным кошачьим житьём. И в благодарность трётся о машинку, вольготно устроившись на столе… Он тёрся о машинку и водил хвостом по страницам, чему-то улыбался и щурился, представляя как весной появятся проталинки, высохнут дорожки и они с Аистом снова станут важно прохаживаться перед розами-ругозами и рассказывать друг другу новые сказки. Не отставать же мне от них. И я дождусь дня, когда из отремонтированного старого гнезда на беседке выглянут прехорошенькие Аистята… Тут и подарю счастливой Аистихе свои «Сказки заморского Аиста». Моего дорогого Белого Аиста, который жил-был да и сейчас живёт, сказочником служит. Дел у него выше крыши, под беседкой завелись мыши, у аистят лягушки увели игрушки. А он живёт не тужит, ходит и по лужам, и к солнцу летает, устали не знает, сказки добывает.
Хорошо сказочнику с ним, и Аист на него не в обиде.
Первая улыбка
В стране, названия которой уже никто не помнит, жил удивительный чеканщик ваз. Если, чеканя вазу, он был весел, то она веселила всякого, кто её видел. И наоборот – когда мастер грустил, его творение порождало печаль и раздумия. Он прославил свою страну множеством ваз, будивших в людях самые различные чувства: радость, смех, раскаяние, бесстрашие, скорбь, прощение, примирение… Но среди сотен его творений не появилось главного – вазы Любви. Потому что любовь ещё не расцвела в душе молодого чеканщика, хотя молва, опережающая события, уже называла одну девушку…
Однако не будем подражать молве и предрекать несвер-шившееся. Пусть молва сильна и непреклонна, подобна ветру, но между тем паруса жизни, как, впрочем, и сказки, нередко подвластны иным силам.
В этой же стране жил горшечник. Он не выделялся среди других гончаров своим ремеслом, но его дочь была так хороша собой, что о ней знали даже звёзды.
Глаза дочери горшечника были синее моря и неба. Её зубы нельзя было и сравнить с жемчугом, который всего лишь подражал зубам красавицы. А где и когда подражание превосходило то, чему оно подражает!
Тончайшее