Суд присяжных во Франции. Петр МихайловЧитать онлайн книгу.
письменный закон; ибо в случае допущения возможности того, чтобы судья (из народа или профессиональный) мог бы корректировать закон, все гарантии свободы были бы потеряны и персональный арбитраж не знал бы границ. Арбитраж судьи, как я уже сказал, мы допускаем только, когда имеются реальные гарантии его способности и его независимости, и всегда в границах, допущенных законом и под контролем высшей дисциплинарной власти.
Но всемогущество жюри, избегающее всяких разумных правил, без какой-либо мотивации вердикта и без какого-либо возможного контроля, является обоюдоострым оружием, которое может в некоторых случаях корректировать закон или, по меньшей мере, указывать законодателю тенденции общественного мнения по отношению к тому или иному преступлению; но оно может также нарушать закон и личную свободу, и тогда платят очень дорого за малые выгоды, которые жюри может дать и которые могут вполне быть заменены другими проявлениями общественного мнения»[36].
Гарофало, известный специалист в области криминологии и практик – президент палаты Апелляционного суда Неаполя, пишет: «Говорят еще, что жюри представляет народ и что, плохо ли, хорошо ли, народ имеет такое правосудие, которое он заслуживает. Следует согласиться, что действительность прекрасно соответствует этой идее. Жюри, в действительности, является наиболее верным интерпретатором всевозможных предрассудков: политических, общественных, религиозных, антирелигиозных, которые господствуют в народе в данное время. Там, где романисты рекомендуют мужу убивать жену, присяжные никогда не пренебрегут тем, чтобы подстроиться под данное общее мнение, оправдывая виновного. И там, где женщина не должна отдавать свое сердце без согласия всех мужчин своей семьи, отца, братьев, дяди, если она поступает вопреки данному обычаю, то заслуживает смерти, в этой стране жюри, представитель народа, оправдывает всегда убийцу под аплодисменты публики. Это все, конечно, правда.
Я спрашиваю себя только: подобный институт, может ли он служить народному воспитанию? Может ли он смягчить жестокие чувства, которые господствуют у некоторых отсталых народов? Что скажут, если англичане установили бы присяжных среди маори, антропофагов Новой Зеландии, и если бы преступление антропофагии было бы подсудно подобному жюри? Принцип, по которому представляют обвинение в убийстве присяжным, вышедшим из народа, которые извиняют убийства, спровоцированные или вызванные волнением, является таким же»[37].
Вот что по этому поводу пишет Р. Иеринг: «Повсеместно практика представляет случаи оправдания присяжными обвиняемых при наличности ясного, как божий день, состава преступления, случаи, когда они, не желая осудить, предпочитают отвергнуть очевидный факт и вместо того, чтобы, согласно приносимой ими присяге, преломить жезл над обвиняемым, позволяют себе преломлять его над законом.
Если присяжным подобает определять вину подсудимого не по закону, а по их субъективному чувству,