Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых. Энн РайсЧитать онлайн книгу.
и он – дитя Божье. И все мы тоже. Никаких детей Сатаны не существует».
Я не мог скрыть своих чувств и, откинувшись на спинку кресла, снова взглянул на гравюру. На мгновение я забыл о присутствии Армана и задумался, потрясенный его неоспоримой и простой логикой.
«Но почему ты так взволнован? – обратился он ко мне. – Ведь все, что я сказал, для тебя не новость».
«Позволь мне объяснить, – начал я. – Я знаю, ты не просто вампир, ты учитель, и я бесконечно уважаю тебя. Но твоя отрешенность недоступна мне. Я никогда не был и, наверное, никогда не буду таким, как ты».
«Я понимаю тебя, – кивнул Арман. – Я смотрел на тебя во время спектакля и видел, как ты страдал, сочувствовал девушке и жалел ее. Я предложил тебе кровь Дэниса, ты и его жалел. Всякий раз, убивая, ты умираешь сам, потому что думаешь, что заслуживаешь смерти, и ничто не может переубедить тебя. Твоя душа полна любви и стремления к справедливости. Как же ты можешь называть себя творением дьявола?!»
«Я грешен, бесконечно грешен, как и любой вампир на земле! Убил множество людей и буду убивать и дальше. Я принял этого юношу, Дэниса, хотя даже не знал, умрет он или нет».
«Но разве это значит, что ты такой же грешник, как другие вампиры? Разве не существует различных степеней зла? Или ты думаешь, что зло – это огромная, чудовищная пропасть, однажды соскользнув в которую ты будешь неизбежно падать в скрытые вечным мраком глубины?»
«Да, так я и думаю. Может, это и неразумно, но вокруг меня только черная пустота, и нет мне утешения».
«Ты просто не хочешь быть честным до конца, – возразил он, и в первый раз я уловил в его голосе проблеск какого-то чувства. – Ты же понимаешь, что добродетель бывает разная. Добродетель ребенка – в его невинности, добродетель монаха – бескорыстие, самопожертвование и служение Богу. Есть добродетель святых и добродетель домашних хозяек. Разве они ничем не отличаются друг от друга?»
«Да, отличаются. Но все они бесконечно далеки от зла», – ответил я.
Раньше я никогда об этом не думал, и только теперь, в разговоре с Арманом, мои самые затаенные чувства обрели форму и превратились в слова. Наверное, мой разум тогда был слишком слаб, и только чужая воля побудила меня связно мыслить, извлекать правду из хаоса страстей и страданий. Чужая воля направляла меня. И я вдруг ясно понял, что больше не одинок. Без всякого внутреннего сопротивления вспомнил прошлое; заново пережил тот миг, когда стоял у лестницы лицом к лицу с Бабеттой, ослепленный ее ненавистью; вспомнил жизнь с Лестатом и вечное раздражение против него; страстную, обреченную привязанность к Клодии – и я понял, что это только маска, под которой я скрывал свое одиночество, что моя любовь к ней имеет те же корни, что и желание убивать. И мой разум проснулся, я снова жадно хотел узнать правду, несмотря на собственные слова: «Вокруг меня только черная пустота, и нет мне утешения».
Я посмотрел на Армана, его огромные карие глаза на сияющем, навеки юном лице пристально изучали меня. Мне почудилось, что мир вокруг пришел в медленное движение; так же было в том зале с фресками – предчувствие видения, – и во мне