Значит, я умерла. Хилари ДэвидсонЧитать онлайн книгу.
это было уже не обязательно, но некоторые люди готовы были в драку лезть, стоило им увидеть кого-то в помещении и без маски.
Выйдя на «Рузвельт», я пересела на местную линию до остановки «Гранд-авеню – Ньютаун». В обычный день я прошла бы это расстояние пешком, но в обычный день мои ноги не сжимали бы тиски туфель. Прихватив в «Кунг-фу ти» чай с личи, я поковыляла домой.
Каро не воротила нос от района, в котором я живу – в конце концов, наше детство прошло неподалеку, – но всегда возражала против того, что я живу в подвале. Она даже предлагала оплачивать мне квартиру, чтобы я, как выражалась сестра, жила в «нормальном доме», а не ютилась вшестером в жилье, рассчитанном на одну семью. Но в моей подвальной каморке на Пятьдесят пятой авеню были электрочайник и мини-холодильник вместо кухни, унитаз и раковина прямо в комнате, так что это было еще вполне терпимое жилье – случалось мне обитать в местах и похуже. Я терпеть не могу просить, и предложения Каро насчет квартиры, которые она делала не один раз, всегда вызывали у меня неловкость. Она говорила: «У меня есть деньги, а что толку, если я все равно не могу потратить их ни на что доброе?» Подходя к дому, я вдруг поняла, что моя сестра была единственным человеком на свете, который хотел сделать мою жизнь легче. А теперь ее не стало…
Поворачивая ключ в замке, я даже дыхание затаила: Господи, сделай так, чтобы моей квартирной хозяйки не было дома. Сэйра Мукерджи – неплохая, в сущности, женщина – почему-то считала своим долгом следить за тем, когда я ухожу и прихожу, как будто она была моя родная мать. Проблему выхода я решила просто: из подвала на задний двор вела лестница, по которой я незаметно выскальзывала из дома. Но во дворе была калитка, которая не открывалась с улицы, и возвращаться приходилось через обычную дверь. В тот раз мне повезло: квартирная хозяйка была у себя, наверху, – я слышала над головой ее шаги, – но вниз она не спускалась. Скинув туфли, я подхватила их и шмыгнула в подвал, где открыла свою дверь и тут же заперла ее за собой.
Мой застенок, как я про себя называла свое жилье, был крохотным и начисто лишенным естественного света. Стены были покрыты такой мрачной темно-зеленой краской, как будто предыдущий обитатель поставил себе целью понять, каково это – жить внутри незрелого авокадо. Перекрасить их мне не позволили, хотя не очень-то и хотелось. Вещей у меня было немного: матрас для сна, складной столик, стеллаж для книг и единственный стул для гостя, хотя я никого к себе не приглашаю. Вообще, я терпеть не могу интерьеры, забитые вещами, но мой книжный шкаф – это мой позор: его полки прогибаются под тяжестью книг, фотографий и резных поделок. Раньше у меня была привычка забрасывать почту на верхнюю полку. Вот и теперь, порывшись там, я обнаружила том с гравюрами Гюстава Доре к «Божественной комедии» Данте, а на нем – то, что я искала: большой конверт из плотной желтоватой бумаги, на котором четким завитым почерком Каро были выписаны мое имя и адрес.
«Я собиралась отправить его по почте, если мы не встретимся», – сказала тогда она,