Чёрный лама. Валерий Петрович БольшаковЧитать онлайн книгу.

      …Очнувшись в третий раз за ночь, Шагдаров увидал над собой высокие белые своды, куда еле доходил слабый свет ночника.

      За высокими окнами перебегали лучи прожекторов, изредка накатывал тяжелый гул и паровозные гудки. Иногда строй газовых фонарей заволакивало паром, и тогда их огни отдавали в розовый.

      Это что, вокзал? Последний полустанок, так сказать. Следующая станция – вечность…

      Шагдаров прикрыл глаза. Все тело ныло, а в груди почти не замирала слабая, но не уходившая боль. Ничего, терпеть можно.

      Жив, и ладно. Оклемаешься, Лобсын Очирович…

      Почему-то, именно в положении лежа приходят на ум главные мысли в жизни. А куда деваться?

      Сразит тебя пуля, или нож, или разрыв сердца – и свалишься. Будешь лежать, лупать глазами в небо, и соображать: конец настает или это только пауза?

      Лобсын вздохнул осторожно, чтобы не вызвать новый болезненный ответ израненного организма. Углядев рядом с койкой, на которой он лежал, сиделку, дремавшую на стареньком венском стуле, делопроизводитель из Читы разлепил губы:

      – Где я?

      Сиделка вздрогнула, и суетливо поправила шапочку на голове, одернула халат.

      – Ожил, никак? Ну, во-от, я ж говорила – крепкий мужик, сдюжит! В Слюдянке ты, милый. Прям на вокзале уложили, в медпункте. Доктор запретил тебя до Иркутска везти, уж очень ты плох был.

      – Казаки… меня?

      – Они, милый, они.

      – А где те казаки?

      – Ой, да спал бы ты лучше! А то казаков ему… Утром хорунжего застанешь. Доктор сказал, покой тебе нужен.

      Шагдаров собрался с силами, и выговорил:

      – Вести важные мне передать надо, важные и секретные. Офицеру из Третьего отделения… хотя бы из Иркутской… региональной… канцелярии. Срочно…

      – Ох, ты, Господи!

      Торопливо шаркая тапочками, сиделка скрылась за дверями, и вскоре в палату вошел казак-забайкалец в темно-зеленом мундире с канареечными лампасами. На желтых погонах – по две звездочки.

      – Хорунжий Ермаков, – представился казак, молодцевато кинув руку к фуражке. – По какой такой надобности Третье отделение?

      – Я не могу вам этого сказать, господин хорунжий… – прошелестело в ответ.

      Казак построжел, соображая, что человек при смерти вряд ли станет капризничать. Выходит, что и впрямь – тайна.

      – Ждите, – буркнул он, выходя, и поморщился: а что этому бедолаге еще остается, как не ждать? То ли конца, то ли спасенья. То ли офицера из Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии.