Полковнику никто не пишет. Шалая листва. Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля. Габриэль Гарсиа МаркесЧитать онлайн книгу.
чтобы подобраться к плите.
– Вы мне мешаете! – прикрикнула она и бросила на петуха недовольный взгляд. – Когда же наконец мы избавимся от этой злосчастной птицы?
Полковник внимательно посмотрел на петуха, пытаясь догадаться, чем тот мог не угодить его жене. Вид у петуха был довольно жалкий: гребень порван, шея и ноги голые, сизого цвета. Тем не менее к тренировкам он был полностью готов. И в любом случае, не заслуживал упреков.
– Забудь о петухе и выгляни в окно, – сказал полковник, когда дети ушли. – В такое утро хочется сфотографироваться на память.
Жена выглянула в окно, но выражение ее лица не изменилось.
– Мне бы хотелось посадить розы, – сказала она, вернувшись к плите.
Полковник укрепил возле плиты зеркало и начал бриться.
– Хочешь посадить розы – сажай, – сказал он.
Он видел в зеркале отражение жены и старался водить бритвой в такт ее движениям.
– Их сожрут свиньи, – сказала она.
– Ну и пусть, – сказал полковник. – Зато какими вкусными будут свиньи, откормленные розами. – Он поискал жену в зеркале и убедился, что лицо ее по-прежнему нахмурено. В отблесках огня оно казалось вылепленным из той же глины, что и очаг. Не спуская с нее глаз, полковник продолжал бриться на ощупь, как привык за долгие годы.
Жена надолго задумалась, потом произнесла:
– Неохота мне их сажать.
– Ладно, – сказал полковник. – Не сажай.
Он неплохо себя чувствовал. Декабрь изрядно высушил растительность в его кишках. Правда, когда он попытался надеть новые ботинки, выяснилось, что его подкарауливает еще одна неприятность. После нескольких неудачных попыток он сдался и надел лакированные. Это не укрылось от глаз жены.
– Если ты не будешь ходить в новых ботинках, ты никогда их не разносишь, – сказала она.
– Это ботинки для паралитика, – буркнул полковник. – Их можно продавать только после того, как кто-нибудь их разносит.
Полковник вышел на улицу, подгоняемый предчувствием, что сегодня он непременно получит письмо. До прибытия катеров оставалось еще много времени, и он решил заглянуть в контору дона Сабаса. Но там ему подтвердили, что дон Сабас не вернется раньше понедельника. Непредвиденная задержка не поколебала решимости полковника. «Рано или поздно он все равно приедет», – сказал он себе и отправился в порт. То был час необыкновенной, еще ничем не замутненной утренней ясности.
– Хорошо бы декабрь продолжался весь год, – пробормотал он, усевшись в магазине сирийца Моисея. – Чувствуешь себя так, словно сам стал прозрачным.
Сирийцу Моисею пришлось напрячься, чтобы перевести эту мысль на арабский язык, который он почти забыл. Это был тихий восточный человек с гладкой, без единой морщинки, кожей и вялыми движениями утопленника. При взгляде на него действительно казалось, что его только что вытащили из воды.
– Так было раньше, – сказал он. – Будь так сейчас, мне было бы восемьсот девяносто семь лет. А тебе?
– Семьдесят пять, –