Когда-нибудь я ее убью. Татьяна Михайловна ЧистоваЧитать онлайн книгу.
дело, уже не найти, но вот паспорт ворюги могли выкинуть. Да так и сделали, скорее всего, и валяется он где-то поблизости вместе с сумкой, если не подобрал кто. Неизвестная. Это мы еще посмотрим.
– Егор! – услышал он голос фельдшерицы, повернулся, шагнул к ней, но тут же рванул в другую сторону, крикнул в ответ:
– Подождите, я быстро!
И побежал в указанном бабкой направлении под одобрительный гул «зрителей», побежал, глядя под ноги и по сторонам.
Детская площадка ранней весной – зрелище жалкое во всех отношениях. Пропойцы и собачники оставили здесь свои следы, постарались и бездомные – как люди, так и их четвероногие друзья. В снегу у песочницы торчали бутылки и смятые банки, рядом с качелями валялись картонные фрагменты «пусковых установок» для фейерверков, забытых еще с новогодней ночи, а от пластикового желтого домика воняло так, что подойти и посмотреть, что внутри, побрезговали и крысы с ближайшей помойки. Но то крысы, существа разборчивые в еде и чистоплотные, а вот двуногим было все равно, уже издалека Егор заметил внутри за маленьким окошком какое-то движение, потом донеслись голоса. Мат, в основном, но тон был довольный – приматы внутри явно чему-то радовались. Раздался короткий тошнотворный треск, потом стук, частый и глухой, будто что-то сыпалось на пол, вернее, на грязный снег, скользкий и вонючий.
Довольное урчание, тихий звон, звук такой, точно рывком расстегнули «молнию» – ждать было нечего. Егор пригнулся, задержал дыхание и ввалился в затхлый полумрак. Пахло паленой пластмассой и мочой, домик давно превратили в общественный сортир, он же пивная, он же уютный уголок, где можно по-быстрому ширнуться. Мятые банки, разнокалиберные бутылки, шприцы и презервативы вперемешку со снегом и обертками от дешевой еды, и над всем этим топчутся два аборигена, в черных пуховиках и трениках, один почему-то в лыжных ботинках, второй в кроссовках, что явно не по сезону. Но аборигену на погоду начхать, что по синюшной роже прекрасно видно, второй, в ботинках, не так индифферентен. И до того напоминал многодетного грабителя Яковлева, что Егор на миг невольно уверовал в воскресение мертвых и жизнь будущего века, потом пригляделся получше и успокоился – не он. У того рожа вовсе уж зверской была, даже после смерти и по всему видно, что производитель многочисленного некачественного потомства интеллектом не блещет и разум его образованием и воспитанием не обезображен, а тут даже навскидку просматриваются, как минимум три класса церковно-приходской школы. «Яковлев» первым и узрел Егора, выпрямился, насколько позволял низкий потолок и забубнил:
– Куда прешь, не видишь – тут люди. Вали нахер, дядя… – и даже сунулся навстречу, обдал перегаром и зловонием, да таким, что затошнило. Егор на миг прикрыл глаза, выдохнул и врезал в переносицу оппоненту. Но впотьмах промазал, тому прилетело чуть ниже и справа, абориген охнул, запрокинул башку и влепился затылком в стену. Домик вздрогнул, как живой, покачнулся, но устоял, дядя в кроссовках с точно такой же сиреневой рожей, как у собрата, понял, что дело плохо, и попытался