Багатур. Валерий Петрович БольшаковЧитать онлайн книгу.
киевское прогибалось не зря и смогло‑таки расположить к себе нового правителя – стража вывела пред светлы очи Князевы прежнее руководство – Изяслава Мстиславича, растрёпанного парня лет тридцати, с полным лицом, щекастым и губастым.
– Казнить не стану, – снисходительно молвил Ярослав Всеволодович, – милую! Бери коня, бери дружину и ступай с Богом.
Мстиславович поглядывал на князя переяславского исподлобья. Полные губы его вздрагивали, пухлая щека подёргивалась. Ни слова не говоря, Изяслав развернулся и вскочил на подведённого ему коня, подав знак малой дружине – сплошь из половцев, смугловатых степняков в стёганых халатах и доспехах из бычьей кожи. Почти у всех у них на головах были островерхие шлемы с интересными откидными забралами, изображавшими человеческие лица в металле – будто маски посмертные.
Половцы, в отличие от своего предводителя, молчать не стали – загикали, засвистели, завыли и вихрем унеслись за ворота (с этого дня Изяслав Мстиславович всё равно что умер – никто с ним, отовсюду изгнанным, не водился более).
А великий князь Ярослав Всеволодович отправился далее, шествуя, что твой триумфатор, – окружённый «Золотой сотней» под командованием верного окольничего46 – Акуша, проныры родом из Бостеевой чади.47 За княжьими мужами ступали полки новгородский, новоторжский и переяславский.
– На тебя уже зыркают, – негромко сказал Пончик, склоняясь в седле к Сухову.
– Акуш и Яким? – промурлыкал Олег, щурясь.
– Они! Соперника почуяли. Угу…
– Пускай чуют, Понч. Живее бегать станут, а то раздобрели на княжьих‑то харчах!
Сам же Сухов «зыркал» на Киев. Такого Верхнего города он не застал в прошлом, а до будущего тутошнее великолепие не дотянет, найдётся кому разнести всё по кирпичику.
Уж и вовсе по‑царски выглядел Бабин Торжок – площадь у Десятинной церкви. Здесь красовалась бронзовая квадрига,48 вывезенная князем Владимиром из Херсонеса, – гридни стащили её с триумфальной арки Феодосия. До кучи князь прихватил и статуи мраморные, изображавшие Афродиту, Артемиду и Геру.
«Бабами» обычно назывались истуканы‑балбалы, воздвигнутые кочевниками на курганах. Может, оттого и площадь была прозвана Бабиным Торжком? Какая богобоязненному христианину разница, прекрасное изваяние ли воздвигнуто на постамент или грубое творение варвара? Всё одно – идол…
С трёх сторон площадь замыкали княжьи дворцы. Самый большой из них располагался к западу от Десятинной церкви. Трёхэтажное строение простиралось двумя крыльями, выстраивая редкие колонны, выставляя напоказ яркий фасад, облицованный мрамором и плинфой. Лепота!
Ярослав Всеволодович спешился у парадного входа и сказал Якиму, оборотясь:
– Пошли людей верных на Подол, пущай осадят воинство, а то забалуют.
– Всё сделаю, как велишь, княже, – поклонился воевода.
Дождавшись, пока великий князь скроется в палатах, и уже не пряча усмешечки, Влункович приблизился