Преступная добродетель. Маркиз де СадЧитать онлайн книгу.
если он любим той, чьей руки он добивается, и если вы, сударыня, покровительствуете ему?
– Клянусь честью, рыцарь, не ожидала я от вас подобного оскорбления… но забудем о нем, сейчас не время для оправданий. Имейте терпение, и я расскажу вам все, что рассеет ваши заблуждения и подтвердит, что я нисколько не разделяю пристрастия своей дочери. Вы спрашиваете меня, почему Сален явился сюда переодетым? Я этого потребовала, ибо желала смягчить наносимый вам его приездом удар; теперь же, полагаю, он продолжает маскарад исключительно из трусости, ибо боится вас, завидует вам и нападает исподтишка… Вы желаете получить мое согласие на ваш с ним поединок? Ах, поверьте мне, Монревель, Сален не будет биться с вами, но, узнав о ваших намерениях, примет меры, и я не смогу поручиться за вашу жизнь. Поэтому орудие мести может быть вложено только в вашу руку, оно принадлежит только вам, и я стану презирать вас, если после той подлости, кою он только что совершил, вы не воспользуетесь им – ведь правда на вашей стороне. Когда имеешь дело с негодяем, нет нужды соблюдать законы чести! Как сможете вы прибегнуть к иным, нежели он, средствам, ежели очевидно, что он отклонит все достойные способы разрешения ссоры, кои вы ему предложите? Так почему бы вам, мой рыцарь, не нанести удар первым? С каких пор жизнь подлеца стала столь ценной, что ее нельзя отнять без боя? Мы выходим на поединок с человеком чести, но того, кто предательски покушается на нашу жизнь, мы просто убиваем. Пусть поведение повелителя вашего послужит вам примером. Когда герцог Орлеанский бесчестно выступил против Карла Бургундского, тот не стал вызывать его на поединок, а просто приказал убить его, прибегнув к сему способу как к наиболее надежному. Отделавшись от мошенника, покусившегося на его жизнь, достойный и честный рыцарь нисколько не утратит ни чести своей, ни достоинства… Знайте, Монревель, я желаю во что бы то ни стало видеть вас супругом моей дочери. Не спрашивайте меня о чувстве, побуждающем меня удерживать вас возле себя… вопрос этот заставляет меня краснеть… а сердце мое еще не излечилось от ран… вы непременно должны стать моим зятем, рыцарь, и вы им станете… Я желаю видеть вас счастливым даже вопреки своему собственному счастью… После этих слов, друг мой, полагаю, вы не посмеете утверждать, что я поощряю Салена… Иначе я с полным правом буду считать вас несправедливым – ведь вы не сумели оценить мою доброту…
Растроганный Монревель бросается к ногам графини и просит простить его за дурные мысли о ней… Но убить Салена кажется ему преступлением, и он не может на него решиться…
– О сударыня, – восклицает он со слезами на глазах, – никогда эти руки не осмелятся вонзить кинжал в грудь своего ближнего! Ведь убийство – это самое тяжкое преступление…
– Нисколько, когда речь идет о нашей собственной жизни… Откуда столь неуместная для героя слабость? Скажите мне, разве вы идете в бой не убивать? А лавровые венки, которыми венчают вас после битвы, – разве они не являются платой за убийство?