Преступная добродетель. Маркиз де СадЧитать онлайн книгу.
описать легкий и гибкий стан, каждое движение которого исполнено невыразимого изящества, точеное и нежное лицо, каждая черточка которого дышит пленительным чувством? А сколько добродетелей украшали это небесное создание, едва вступившее в свою шестнадцатую весну! Чистота души, любовь к ближнему… дочерняя любовь… невозможно определить, чем более всего очаровывала Амелия.
И как могло случиться, что – к несчастью! – столь совершенная дочь вышла из чрева настолько жестокой матери, что ее с полным правом можно назвать кровожадной? Прекрасное как в юности, лицо графини де Сансерр, ее благородный и величественный облик скрывали душу завистливую, властную и мстительную, или, говоря иными словами, способную на преступления, совершаемые под влиянием самых низменных страстей.
Свободный нрав и страсть к любовным похождениям снискали графине при бургундском дворе печальную известность, чрезвычайно огорчавшую ее супруга.
Эта преступная мать с завистью наблюдала, как у нее на глазах расцветает красота дочери, и с горечью убеждалась в нежных чувствах Монревеля. Не имея возможности чинить препятствия обоим влюбленным, она решила запретить дочери сделать признание Монревелю и, вопреки желанию графа, взяла с нее обещание не выдавать своих чувств к тому, кого отец ее предназначил ей в супруги. Воспылав страстью к возлюбленному собственной дочери, коварная женщина утешала себя тем, что предмет ее вожделения пребывает в неведении о чувствах своей возлюбленной. Но, подавляя чувства Амелии, она – вольно или невольно – давала выход собственным чувствам; взоры ее были столь красноречивы, что Монревель, пожелай он внять им, наверняка догадался бы о ее страсти… Но юный рыцарь не замечал обжигающих взглядов графини. Его любовь принадлежала Амелии, и остальных женщин он просто не замечал. Для графини же невнимание его казалось оскорбительным вдвойне.
Исполняя приказание супруга, графиня принимала молодого Монревеля в замке и каждый раз старалась сокрыть чувства дочери, выставив напоказ собственные. Амелия держалась сдержанно, но Монревель догадывался, что распоряжения графа де Сансерр не были ей неприятны, и надеялся, что появление иного претендента на ее руку вряд ли доставит ей удовольствие.
– Ах, Амелия, – вопрошал Монревель свою прекрасную повелительницу, когда им удавалось избавиться от ревнивых взоров госпожи де Сансерр, – отчего вы молчите? Ведь не секрет, что нам суждено принадлежать друг другу! Так неужели вы не скажете мне, любезен ли вашему сердцу замысел отца вашего, или же, напротив, он вызывает у вас отвращение? Разве влюбленный, помышляющий лишь о том, как сделать вас счастливой, не вправе узнать, смеет ли он надеяться на ответное чувство?
Но Амелия лишь нежно смотрела на Монревеля, вздыхала и, трепеща, возвращалась к матери. Графине удалось убедить дочь, что любое слово, идущее из сердца, все погубит. Поэтому нежные чувства, владевшие сердцем Амелии, принуждали уста ее хранить молчание.
Однажды утром в замок де Сансерр прибыл гонец