По обе стороны Арбата, или Три дома Маргариты. Виктор СуторминЧитать онлайн книгу.
и опять же киносеансами поздним вечером, причём репертуар имел оттенок отчётливо ностальгический. Нетрудно представить, как было приятно сидеть у парапета душным летним днём, потягивая холодное пиво (отпускавшееся здесь не только членам профсоюза, но и простым смертным), или в сгущающихся сумерках, распивая с приятелями напитки покрепче.
Ресторан «Крыша». Открытка из коллекции Владимира Бородулина
Сиживал на этой крыше и Михаил Булгаков, описавший свои впечатления так: «В июльский душный вечер я вновь поднялся на кровлю того же девятиэтажного нирензеевского дома. Цепями огней светились бульварные кольца, и радиусы огней уходили к краям Москвы. Пыль не достигала сюда, но звук достиг. Теперь это был явственный звук: Москва ворчала, гудела внутри. Огни, казалось, трепетали, то желтые, то белые огни в черно-синей ночи. Скрежет шел от трамваев, они звякали внизу, и глухо, вперебой, с бульвара неслись звуки оркестров.
На вышке трепетал свет. Гудел аппарат – на экране был помещичий дом с белыми колоннами. А на ниж ней платформе, окаймляющей верхнюю, при набегавшем иногда ветре шелестели белые салфетки на столах и фрачные лакеи бежали с блестящими блюдами».
Однажды в кафе сидели за столиком трое: Владимир Маяковский, Велимир Хлебников и Юрий Саблин. Последний, хотя и был человеком весьма интересным и даже успешным, в компании двух гениальных поэтов чувствовал себя не лучшим образом. Ну кто он был, даже награждённый орденом Боевого Красного Знамени за номером 005, по сравнению с ними?.. Так, всего лишь сын дореволюционного издателя. Однако очень хотелось быть со звёздами на равных, и потому Саблин не удержался и, показав на свой орден, выдал:
– Между прочим, таких, как я, всего пять человек на всю Советскую Россию.
– А таких, как я, всего один, – мгновенно отозвался Маяковский.
А Хлебников подумал и печально промолвил:
– А таких, как я, и вовсе ни одного…
Кстати говоря, Маяковский и Булгаков считались общепризнанными острословами, и каждая их встреча перерастала в словесную дуэль. Осколочек одной из таких пикировок сохранился в воспоминаниях Валентина Катаева:
– Владимир Владимирович, говорят, вы замечательно придумываете смешные фамилии для своих персонажей. Не поделитесь?.. Мне вот сейчас нужна типично профессорская.
– Тимерзяев, – с ход у предложил Маяковский.
Как и все присутствовавшие, Булгаков рассмеялся, но профессору дал другую фамилию – Персиков.
Отношения между Маяковским и Булгаковым были непростые. Каждый из них отдавал должное чувству юмора другого и признавал его талант, но их всегда разделяла некая незримая баррикада. Возможно, это было этическое противостояние конформиста и нонконформиста. Хотя и Булгаков, конечно, пытался как-то встроиться в советскую жизнь, но, в отличие от Маяковского, он не пытался убедить себя и других, что живёт в самой лучшей стране.
При встречах оба писателя общались исключительно корректно и даже могли,