Новое Будущее. Олег ОвчинниковЧитать онлайн книгу.
что уже есть в нашей памяти. Что ж, тогда у меня был вот такой сон из моих фальшивых воспоминаний. Если вы дочитали до этого места – спасибо и всего вам доброго.
мне четыре года, лето, я сижу на даче на промятом стуле со старой красной обивкой, щурюсь на солнце, стул скрипит, а я держу свою бабушку за руку, она хочет куда-то отойти, а я держу ее за руку, потому что не хочу, чтобы она уходила, и она улыбается и понимает меня без слов, и мы сидим, и хорошо, я шлепаю комаров у себя на шее одной рукой, другой держу ее за руку, и глубоко внутри я знаю, что у меня никогда не было бабушек, и лето я проводил в городе, и не было у меня дачи, и реки, и такого прошлого, но я ребенок и мне легко принять этот парадокс, и вообще это же сон, и я где-то слышу песню по радио, она на иностранном языке, и я не очень понимаю ее слов, но мне она нравится, и я ей шепчу-подпеваю, шепчу-подпеваю: останься со мной, останься со мной, останься со мной
Ольга Брейнингер. Тихий дом
I
Настя искала Крис так, будто ее на самом деле можно было найти. День за днем ездила в Лианозово и проверяла каждую геометку из блога KristYou. Ждала у ворот двадцать четвертой школы, ходила по коридорам, заглядывала в классы, выискивая знакомые по блогу лица. В конце ноября на втором этаже, между кабинетами 204 и 205, повесили фотографию Крис. Настя никогда не видела этого фото – совсем домашнее, Крис почти улыбалась и была похожа на чью-то любимую дочь и сестру, а не на «темное совершенство наоборот», как обещал профиль KristYou.
Накопить карманных денег, чтобы принести цветы, удавалось редко, но Настя каждый день представляла, с каким букетом пришла бы на этот раз. Она не знала, какие цветы нравились Крис, поэтому всегда выбирала разные – розы, гортензии, лилии, пионы, любые, главное – не белые. Но однажды заметила, что родители Крис оставляют для нее только желтые тюльпаны. Может, это и были ее любимые цветы? А Настя не знала, хотя была уверена, что про Крис ей известно все. Но почти – улыбка на фото, желтые тюльпаны – от этого становилось почти обидно, казалось, что у Крис были секреты, которыми она не делилась с Настей. А Настя даже не знала. Не знала, что у Крис была жизнь без Насти или, по крайней мере, улыбка без Насти.
Когда отпускало, Настя ругала себя за глупые мысли. А потом снова начинала злиться, снова до утра сидела за компьютером и пыталась понять, как вернуть Крис или вернуться к ней. Но маршрутизатор может вернуть только ту информацию, которую в него уже заложили, но секретный протокол – выдумка, но покинуть Тихий дом живым невозможно. Настя до утра читала на имиджбордах треды десятилетней давности, а потом засыпала на уроках алгебры и во сне слышала, как кто-то играет на скрипке.
Звуки скрипки стали преследовать ее с той самой ночи, когда Крис исчезла. Иногда игра стихала и замирала на несколько часов, иногда не прекращалась часами. Настя не разбиралась в музыке, но слышала тоскливые, отчаянные нотки, как будто Крис посылала ей сигнал: я заперта, мне страшно и одиноко здесь, Настя, зачем я это сделала, Настя.
После январских каникул портрет Крис исчез, и вместо школы Настя стала приходить к ее дому. Сидела во дворе, слушала скрипичную музыку и смотрела за тем, как родители Крис выходят из дома в девять утра, садятся каждый в свою машину и уезжают. А вечером возвращаются поодиночке – в семь десять, или