Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. Лев ГумилевЧитать онлайн книгу.
страдать от бескормицы, а хунны на берегах Хуанхэ, Или и Волги, оказавшись хозяевами этого упавшего с облаков изобилия, ощутили себя снова могучими народами. Задержанный климатом этногенез снова пошел по заданной схеме.
Но века засухи не прошли бесследно: хунны вернулись в Монголию, которую заняли жужани и теле (телеуты). Жужани были сбродом из разных племен Северного Китая, где в IV в. уже не было китайцев, а теле были мирными скотоводами, во время засухи ютившимися на склонах Наньшаня и распространившимися по Великой степи, как только она стала пригодной для жизни. Они восстановили в Степи патриархально-родовой строй и культуру, близкую к хуннской, но с весьма существенными отличиями. Будучи людьми храбрыми и способными, они не стремились к завоеваниям и только защищались от хищных и жестоких жужаней, пока те не были уничтожены в 550 г. тюркютами[26], создавшими Великий каганат, простиравшийся от Желтого моря до Черного. Но о них речь впереди.
9. Фаза надлома и конец восточных хуннов
Надлом этногенеза – это период, когда после энергетического (пассионарного) «перегрева» система идет к упрощению. Для поддержания ее не хватает искренних патриотов, а эгоисты и себялюбцы покидают дело, которому служили их отцы и деды. Они стремятся жить для себя за счет накопленного предками достояния и в конце эпохи теряют его, равно как свои жизни и свое потомство, которому они оставляют в наследство только безысходность исторической судьбы.
Но это отнюдь не конец этноса, если в нем сохранились люди не пассионарные, а трудолюбивые и честные. Они не в силах возобновить утраченную творческую силу, творящую традиции и культуры, но могут сберечь то, что не сгорело в пламени надлома, и даже умножить доставшееся им наследство. В эту эпоху этнос или суперэтнос живет инерцией былого взлета и кристаллизует ее в памятники искусства, литературы и науки, вследствие чего представляется историкам и искусствоведам своего рода «возрождением».
Так назывался период XV – XVI вв. в Италии, когда страна ослабела настолько, что стала добычей хищных соседей – французов, испанцев, австрийцев, а четырнадцать гуманистов переводили с греческого на латынь древние книги и несколько десятков художников расписывали храмы, куда уже приходили не молиться, а назначать свидания.
Этому возрасту этноса в Риме соответствовала «золотая посредственность» Августа, завершившаяся зверствами Калигулы и Нерона, а также солдатской войной 67–69 гг., когда сирийские, германские, испанские и италийские легионы резались друг с другом, был разрушен Рим и опустошена Италия. Но ведь и то и другое не конец культуры, а ее кризис, для которого характерна смена этнической доминанты и стереотипа поведения, подобно тому как старика, пережившего тяжелую болезнь, привлекают покой и партия в шахматы с другом, а не туристский маршрут с решительными девицами. Но посмотрим, как прошел этот период у хуннов.
В период «расцвета» кочевников Монголии объединяли и возглавляли сначала
Тюркют – это «тюрк» с монгольским суффиксом множественного числа. Так тюрков называли жужани, разговорным языком коих был сяньбийский, то есть древнемонгольский. Так как тюрки VI – VIII вв. были весьма не похожи на те этносы, которые позже присвоили себе название «тюрк», то во избежание путаницы целесообразно принять условное название – «тюркюты», тем более что этот этнос был начисто уничтожен в середине VIII в. и не оставил потомков [см. 94].