Другой Путь (адаптирована под iPad). Борис АкунинЧитать онлайн книгу.
понравиться самке, не старается показать себя в самом привлекательном виде? Кто-то распушает перья, кто-то меняет окрас. А вспомните майских соловьев! Ведь они поют от любви и про любовь!
Про соловьев – это в комсомольской аудитории было уж через край. Мирра, хоть и подруга, наморщила нос. А похабник, тот самый (третий ряд, крайнее место), снова вызвал всеобщий регот:
– Твои соловьи все в Парижи-Константинополи улетели! А на бесптичье и жопа соловей!
Лидка хотела еще что-то сказать, но перекричать зал не смогла. Всхлипнула, побежала из зала.
Мирра, конечно, за ней. Только по пути сделала небольшой крюк. Проходя мимо шутника, упивающегося своим успехом, врезала ему локтем по носу – хорошо так, до хруста. В порядке педагогики. Он лицо руками закрыл, между пальцев кровь в два ручья.
– Иди в травмопункт, а то кривоносый останешься, – посоветовала Мирра и припустила за Лидкой.
Догнала уже в вестибюле. Выслушала жалобные речи, дала платок высморкаться.
Потом сказала:
– Вообще-то правильно они тебя. Не тебе, генеральской дочке, смольнинской институтке проповедовать рабоче-крестьянской молодежи про красивую любовь. Это у вас там красиво ухаживали, ручку целовали. А у пролетариата жизнь была грубая, скотская. Если дворяне с буржуазией галантерейничали, то это за счет народа. Так что ты их в некрасивость мордой не тычь. Им до красоты еще сто верст колупаться по грязи и навозу.
Лидка сверкнула мокрыми глазами:
– Вот и ты меня происхождением попрекнула! Ну иди, расскажи всем, что я генеральская дочь! Что я не просто «Эйзен», а «фон»!
Между подругами секретов не было. Все Лидкины тайны Мирра знала в доскональности.
Что в Петрограде «бывших» в университет не принимали, их там слишком много, поэтому Лидке пришлось переехать в Москву и перед поступлением год отработать в больнице, прикрыться «пролетарской» профессией. Отец у нее действительно был военно-медицинский генерал. У Лидки в потайном месте, за подкладкой саквояжа, хранилась карточка: важный такой, в мундире. Умер от испанки. Это в память о нем Лидка решила стать врачом, хоть боится крови и грязи, не может слушать стонов и криков боли. Потому и выбрала рентгенологию, где чистота, металл со стеклом да утешительный мрак. Про «фон» Лидка тоже сама когда-то рассказала, шепотом. С этой треклятой приставкой в пролетарской республике жить совсем невозможно. Поэтому еще в Гражданскую фон Эйзены выправили себе новые документы, за хорошую взятку. Стали просто Эйзенами.
– Дура ты, Лидка, – ответила Мирра плаксе. – Обидеть хочешь? Забыла, что я не обидчивая? И жалеешь ты себя зря. Подумаешь, поработала год санитаркой из-за неправильного соцпроисхождения, утки за больными повыносила. Меня, жидовку незаконнорожденную, при вашей власти и в школу-то не брали. Только после Февральской учиться пошла, в тринадцать лет. – Взглянула на часики, спохватилась. – Мама родная! Ладно, досмаркивайся. Дай я тебе с физии