Хранить вечно. Дело № 3. Борис БатыршинЧитать онлайн книгу.
подвергся там обследованию, установка вышла из строя. Я полагаю, что это была не просто поломка – имело место некое неизвестное явление, в результате которого сознание Давыдова раздвоилось, и его… назовём это «отпечаток разума» – был ненадолго отправлен в будущее.
– В будущее? – Бокий иронически хмыкнул. – Воля ваша, Александр Иванович, но это уже уэллсовшина какая-то, роман «Машина времени»!
– Тем не менее, товарищ Бокий, другого объяснения у меня для вас нет. – Барченко высокомерно вздёрнул подбородок, при этом бульдожьи щёки затряслись. – Позже, когда в кресле оказался Блюмкин, «отпечаток» вернулся в наше время и слился с его сознанием, что и вызвало нынешнее помрачённое состояние. Можно сказать, что сейчас наш пациент страдает тяжелейшей формой шизофрении: с одной стороны, на него давит «отпечаток разума» Давыдова, а с другой – сознание самого Якова Блюмкина пытается осмыслить полученные сведения и выдаёт их в окружающий мир в форме более или менее связного бреда. И, главное…
Учёный запнулся, не решаясь продолжить. Бокий терпеливо ждал.
– Видите ли, Глеб Иванович, один из фрагментов книги, который мы успели перевести, ясно указывает, что мудрецы Гипербореи, кем бы они ни были на самом деле, умели управлять перемещениями сознания – как между разными телами, так и между временами, разделёнными многими веками. Возможно, Гоппиус, сам того не осознавая, прикоснулся к их тайне?
Бокий покачал головой.
– То есть вы наверняка ничего не знаете?
– Я с самого начала вам это сказал, Глеб Иванович. Всё, что у меня есть – предположения и гипотезы, более или менее обоснованные.
– Гипотезы, значит… – Бокий подошёл к койке. Теперь он нависал над лежащим. – Вы бы побрили его, что ли… щетине дней пять, не меньше!
Действительно, щёки и подбородок лежащего покрывала густая колючая даже на вид поросль.
– Мы бреем… иногда. – отозвался Барченко. – Но он при этом впадает в сильнейшее беспокойство, и приходится колоть фенобарбитал. А после каждого укола его откровения прерываются не меньше, чем дня на три.
– Да, это слишком долго. – согласился чекист. – Пусть тогда небритым лежит, тем более, что любоваться на него всё равно некому.
Он отошёл от койки к окну.
– И как вы собираетесь прояснить эти… гипотезы?
– Пока мы ограничены в средствах. По сути, можем только фиксировать его бред и пытаться как-то сложить отдельные кусочки в мозаику. Есть, правда, одна зацепка: можно поработать с самим Давыдовым.
– С тем подростком, который сейчас в коммуне? Вы же говорили, он и так задействован в программе Гоппиуса?
– Так и есть, Глеб Иванович, задействован. И, тем не менее, не помешает приглядеться к нему повнимательнее. Я не исключаю, что и у самого Давыдова могут быть какие-то воспоминания, скрытые знания, которыми он почему-то не торопится с нами делиться.
– А допросить не пробовали? – сощурился чекист. – Гадать, знаете ли, можно очень долго …
– Боюсь,