Золото Алдана. Камиль Фарухшинович ЗиганшинЧитать онлайн книгу.
могучие хребты, увенчанные снежными гребнями, вздымавшимися до самых небес, перекрывавшие путь из матерых российских земель к Тихому океану, делали эти земли почти недоступными. Но перед упорством и выносливостью казаков-землепроходцов, неудержимо торивших дороги на восток, ни горы, ни чащоба не могли устоять. Они даже умудрялись волоком перетаскивать тяжеленные струги через крутые горные перевалы.
Прокладывали по берегам рек дороги. Ставили избы, раскидывая селения. И гордость за ширящееся Отечество была для этих бесстрашных людей практически единственной наградой за неимоверные испытания, которые выпали на их долю в те давние времена на пути к Ламскому5 морю.
– Ну и дорога! Навроде нашей нонешней жизни: разбитая и покалеченная, – бубнил в бороду Дубов, сворачивая цигарку.
– Эт ты, Вань, верно подметил. Что жизнь, что дорога одинаково порушены… Дай чуток дымнуть!.. Мстится мне, что в пятнадцатом году тракт куда лучше был.
– Ты-то откель знашь?
– Мобилизованных в Охотск дважды к пароходам сопровождал. Да и к деду, что на Караульном начальствовал, с отцом ездить доводилось, – произнёс Федот, то и дело настороженно поглядывая на хмаристые тучи, толпившиеся над хребтами. Их вершины уже укутаны самыми брюхатыми из них. Оттуда тянулись к земле косые мутные завесы.
– Коли дождь сызнова затеется, худо нам придется, – добавил он и, с блаженством вобрав через нос воздух, остро пахнущий кисловатым конским потом, соскочил с козел и зашагал рядом с подводой размять затекшие ноги.
Тракт, пролегавший по гребню увала, упершись в отрог, стал спускаться вдоль ключа. Обоз должен был выйти на обширную падь, где до 1906 года располагался казачий пост «Караульный камень» с постоялым двором – желанным и гостеприимным приютом для проезжавших здесь путников. Назвали его так, по всей видимости, от того, что пост прилепился к щербатому утесу, по бокам которого торчали, будто часовые, каменные останцы. С 17 вплоть до середины 19 века, когда Охотск был основным портом на восточных рубежах России и опорной базой всех экспедиций, тут кипела жизнь, а сейчас от него осталось несколько полуразрушенных строений.
Падь обрамляли громады угрюмых хребтов. Глядя на них, Дубову вдруг захотелось, забыв о войне, стать птицей и улететь туда. Сесть на вершину самого высокого пика и, смотреть на бугристые швы кряжей, узорчатую вязь долин и медленно ползущий по тракту обоз с высоты.
Внезапно тишину нарушила отдалённая дробь пулеметных очередей и шквал беспорядочной стрельбы. Колонна встала. Лошади беспокойно запрядали ушами. Казаки напряженно вслушивались и, с тревогой осматриваясь, то и дело бросали вопросительные взгляды на ротмистра.
Тот соскочил с лошади, и успокаивающе погладив норовистую кобылу, быстрым шагом направился к крытой повозке. На ходу снял фуражку с белой офицерской кокардой и вытер платком, пропахшим конским духом, капельки пота с громадной лысины, окаймлённой пушистым венчиком волос. Подойдя к повозке, надел фуражку
Ламское море – старое название Охотского моря.