Пророчество. Солнечный монах. Наталья КорепановаЧитать онлайн книгу.
молодых дураков, которых, не знаю уж, за какие прегрешения, послало мне Великое Светило. Видать, где-то сильно я провинился перед ним, раз назначило оно мне такое наказание.
Эль вздохнул: неизвестно, кто из них кому послан. Но вслух, конечно же, этого не сказал.
Следующие два дня похода прошли без приключений. Эль постепенно приноровился к своей неприятной ноше, да и булыжник стал вести себя спокойнее, словно в самом деле услышал извинения Эля и смирился со своей долей. Но, скорее всего, Эль просто наловчился двигать ногой так, чтобы как можно меньше отшвыривать камень, а от этого и попадало ему слабее. Тем не менее, смотреть на свою, уже начавшую цвести всеми цветами радуги, ногу было неприятно. Синяки не успевали заживать, на них наслаивались всё новые, и Эль, устав видеть страдальческие глаза Эриста, обрабатывать ссадины стал после ужина, во время своего дежурства, когда все ложились спать.
И каждый раз во время лечения читал благословляющую молитву, желая Энассу счастья и благополучия. Потому что чувствовал, что ему всё больше хочется убить вэссера.
А у Энасса были свои переживания.
Он в первый же день понял, что перестарался с наказанием, что несоразмерно оно оказалось проступку. Но изменить его и показать, что он был неправ, он не мог. И только исподтишка, незаметно, наблюдал, как морщится Эль от очередного удара, как всё сильнее начинает он хромать, и снижал темп, чтобы легче было парню идти, чтобы мог он шагать аккуратнее, не так сильно подпинывая камень. Эль, занятый своими переживаниями, не замечал этого, а Эрист, если и видел, то молчал, переживая за друга.
Каждый вечер, отходя в сторону и делая вид, что ищет место для молитвы, Энасс завязывал узелок на верёвке, которую использовал вместо пояса, и пересчитывал сделанные ранее, чтобы не пропустить день, когда закончится аскеза, чтобы ненароком не заставить Эля мучиться лишние сутки.
И считал дни до момента, когда они, наконец, покинут Зачарованные горы, и Эль сможет вылечить ногу с помощью магии. Но с досадой понимал, что даже при самых благоприятных обстоятельствах это случится уже после того, как закончится срок наказания.
И ещё понимал, что о хорошем к себе отношении со стороны Эля придётся забыть навсегда. Вряд ли тот простит ему свои мучения.
Иногда Энасс мечтал, чтобы Эль взбунтовался, наорал на него и выбросил камень. И тогда бы Энасс обозвал его слабаком и неженкой, язвил бы и насмехался над ним до конца похода, но не стал бы заставлять выдерживать аскезу до конца.
Но Эль молча сносил своё наказание и за всё время не сказал Энассу ни слова. Открывал рот, только когда Энасс напрямую обращался к нему с каким-нибудь вопросом, но и тогда отвечал коротко, односложно, по возможности обходясь просто кивком или пожатием плеч.
Эрист, жалея друга чуть не до слёз, на привалах старался всю работу сделать сам, первым кидался выполнять любое поручение Энасса, чтобы не заставлять Эля лишний раз вставать. Но Эль не принял его заботы и по-прежнему наравне с ним обустраивал место для ночлега.
Так они и шли, разговаривая только по необходимости, погрузившись