Ленинградская зима. Советская контрразведка в блокадном Ленинграде. Василий АрдаматскийЧитать онлайн книгу.
наблюдателем, а значит, и плохим разведчиком. Он прочел отчеркнутое еще раз, стараясь представить себе, что читает чужое. Нет, все написано точно, даже хорошо, и все это очень, очень важно, особенно сейчас, когда немецкие войска рвутся к Ленинграду.
Но он не мог успокоиться – синий карандаш вселял большую тревогу, и он задумался над последней фразой своего меморандума: «Если понадобится создать в Ленинграде сильную «пятую колонну», сделать это будет очень трудно…»
Ровно в час Аксель вошел в кабинет Канариса и остановился у дверей, увидев сидевшего в кресле начальника Генерального штаба генерал-полковника Гальдера.
– Идите, идите сюда, – пробасил Гальдер, показывая на свободное кресло напротив себя.
Аксель сел в низкое кресло, держа на задранных коленях папку.
– Значит, вы действовали в Мадриде? – спросил генерал. – Великолепная работа! Я бы на месте генералиссимуса Франко среди памятников, поставленных им самому себе, один воздвиг бы в честь вашей «пятой колонны». А? – Гальдер обернулся к Канарису и басовито рассмеялся, показав подозрительно белые зубы.
Канарис безразлично рассматривал свои короткопалые руки, лежавшие на столе.
– То, что мы применили в Испании, – продолжал Гальдер, – было тогда образцом тактической новинки. Девиз «Барбароссы» – тотальность. Однако наша священная обязанность – сделать все, чтобы не стали тотальными и наши потери. Вы долго жили в России? – спросил Гальдер, уставившись на Акселя водянистыми, светлыми глазами.
– Семь месяцев. – Внутреннее напряжение Акселя росло в ожидании развязки разговора.
– Немало, немало… – сказал генерал и, опустив тяжелые веки, замолчал.
В это время в радиоприемнике, приглушенно работавшем за спиной у Канариса, послышался фанфарный сигнал, предшествовавший передачам с Восточного фронта.
– Прибавьте, – попросил Гальдер.
Военный корреспондент говорил непосредственно из перевалочного лагеря для русских военнопленных…
– Я спросил у наших офицеров, сколько здесь русских, они не могли ответить, сказали: «Считайте сами…» – Голос замолчал, из приемника слышался ровный звук, будто кто-то непрерывно стонал на одной унылой ноте. Потом корреспондент с помощью переводчика брал интервью у пленных. Все они говорили, что война с Советским Союзом уже проиграна, и выражали радость, что остались живы и попали в культурный немецкий плен…
Гальдер приподнял руку, и Канарис убавил звук.
– Это те русские, которых вы знали в Ленинграде? – спросил генерал.
Аксель ответил не сразу.
– Мне кажется… наша пропаганда… не очень… – сказал он уклончиво, хотя хорошо знал, что при Гальдере можно сколько угодно ругать пропаганду.
– Э-э, оставим это, – поморщился Гальдер. – Наше дело – сама война.
– Но ведь это опасно и для нашего солдата… – более уверенно продолжал Аксель. Видя, что Гальдер ждет какого-то разъяснения, прибавил: –