Пришельцы и КО. Анатолий Алексеевич ШинкинЧитать онлайн книгу.
не Ласточкин и, тем более, не Хвостов. Правильно говорю, бригадир?
Колька, как раз тот случай, когда поговорка «Язык мой – враг мой», подходит идеально. Я поколол его глазами, а хотелось еще дать пинка: Русский космос имеет уши.
– Все ты правильно объяснил, – процедил я сквозь зубы. – Поэтому за тобой разгрузка бревен, и попробуй, хотя бы одно упустить в бесконечное, едрит твою молотить, и бессрочное плавание по безбрежному межпланетному пространству.
Быстренько разметили с Васильичем площадку справа от станции. Начали рубить первый венец. Щепки по всему космосу полетели. На Земле тысячи астрономов приникли к телескопам, радостно и возбужденно дивясь обилию вновь объявившихся небесных тел. Стали торопливо светимость, удаленность, орбиты просчитывать. Самые ловкие за кандидатские-докторские уселись.
А по космосу топот, свист, хохот и частушки ядреные. Врут ученые, будто вакуум звуки не проводит. Смотря какие звуки!
Подлетает к станции и с ходу швартуется космошлюпка и вываливаются из люка четыре девицы в сарафанах и кокошниках поверх скафандров – ансамбль Песенная Русь, а следом с громогласным «Эх» сама Вера Дедкина. Типа, агитбригада, чтобы поддержать наш тяжелый, но благородный труд, и вдохновить космических плотников на рывок к новым, мать их, вершинам.
А мы и сами не прочь отвлечься. Быстренько стол сгоношили: выпить, закусить, дорогих гостей приветить-попотчевать. Перезнакомились, перецеловались пробно, для разогрева. По первой, второй выпили и грянули песню про лошадей: «Запрягайте, хлопцы, коней!…»
А дед Васильич тишком-сопком да к дверям, вернее, к шлюзовой камере:
– Пойду пару-тройку бревешек ошкурю, для следующего венца подготовлю.
Прекрасно его понимаю. Человек старой закалки, развитым социализмом воспитанный, и в сомнительных предприятиях предпочитает не светиться.
Оборачиваюсь, а мои орлы уже свой репертуар включили. Витька крепенькой грудастенькой Олечке прелести деревенской жизни расписывает. Не перестаю удивляться: девчонки разного рода сельскую скотинку видели только в виде бифштексов, лангетов, шашлыков и других кулинарных чудес, а слушают Витькин треп о коровке в хлеву да белых гусках на росистом утреннем лужку, и щеки у красавиц горят румянцем, и в глазах теплый огонек. Видно, генетическая память из глубин души поднимается. А упомянет Витька о зеленой копешке, с медвяным запахом свежескошенного сена, и все… Зарделась девка, задышала, и делай Витька с ней, что хошь. Отказу нет.
У Кольки Фиксатого своя фишка – интеллектом берет. Ловлю краем уха, как он шелестящим шепотком в ушко черноглазой Анжелочке напевает: «Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, я ловлю в далеком отголоске, что случится на моем веку.«* Слова простые, а душу цепляют. Неужели, сам сочинил? У Анжелы глаза матовым блеском заволоклись. Весь мир жалеть готова, а прямо сейчас вот этого одинокого, несчастного, двухметроворостого бедняжку, в плечах косая сажень.
Ну, эти не пропадут.