Лелег. Александр ЛобановЧитать онлайн книгу.
лекарей. Гетман понимал, что скоро умрёт. Он завещал всё свое имущество Львовскому и Киевскому братствам, а также храмам и монастырям. Значительные средства им были также пожертвованы на сиротские приюты и госпитали. Умер Сагайдачный десятого апреля тысяча шестьсот двадцать второго года и был похоронен в Богоявленском соборе Киево-Братского монастыря. Фактически гетман Пётр Сагайдачный подготовил почву для оформления независимости православного населения Речи Посполитой от власти иноверного государства. Завершить дело его жизни суждено было великому гетману Богдану Хмельницкому.
Гусарийские хоругви, лёгкие на подъём и манёвр, в то же время тяжело вооружённые, с успехом выполняли задачи как тактического, так и стратегического значения. Собственно, им было по силе выполнение любой миссии. В рамках здравого смысла, естественно. Бывали случаи, когда хоругвями жертвовали бездарно, чуть ли не в угоду инфантильному любопытству какого-нибудь власть предержащего человекообразного. Альгис такие попытки пресекал на корню.
Однажды вельми знатный, сказочно богатый литовский князь обратился к Сигизмунду с просьбой потешить его самого и приехавшую с ним на юбилей одного высокопоставленного шляхетного олигарха родню внеплановой вылазкой знаменитой хоругви боярина Сабаляускаса. Причём категорически настаивал, чтобы с искрами от скрещиваемых клинков, ручьями крови, обозами раненых, вереницами захваченных в плен. Не мудрствуя лукаво, Альгис организовал силами своих тайных агентов образцово-показательный несчастный случай. Князь-литовец и его кровожадное семейство неожиданно сгорели вместе с дворцом, который по приказу короля был им гостеприимно предоставлен на длительное проживание и который охранялся ловкими, как черти, крымчаками. Пришлось этих татарских выкормков представить предателями, каковыми они на самом деле и были, просто на тот момент не хватало доказательств, в короткой схватке перебить и «к несчастью» констатировать, что княжеская чета пала жертвой подлого заговора.
Король был удручён, долго приходил в себя, упивался трауром, в душе благодаря всевышнего за избавление от вынужденного роскошного жертвоприношения ради политической прелиминарии. Хоругвь была на особом счету, Сигизмунд имел к ней расположение, всячески поощрял и все пожелания Альгиса по её формированию, вооружению, экипировке удовлетворял не без помощи того же олигарха. С какой стати было подвергать опасности? Ведь по боевым качествам запорожские казаки даже не янычары. Исчадия ада! Могли серьёзно потрепать. Такая хоругвь была в своём роде единственной и обходилась казне не в один злотый.
Дело в том, что взбалмошный князь по пути в Варшаву напоролся на весьма крупный отряд, скорее всего, запорожцев. Казаки после очередного набега на шляхетное какое-то поместье на обратном пути его обоз обобрали до нитки, наряду с ценностями изъяв очень важные правительственные бумаги. Самому князю, чтоб не болтал лишнего,