Лелег. Александр ЛобановЧитать онлайн книгу.
приказал гусарийцам прибыть на майдан для строевого смотра и проверки боеготовности. Хмель отдал такое же распоряжение казакам. Звёзды выстроились в кармическую последовательность: пора в поход. Именно сегодня, в ночь. Погода соответствующая наладилась, по реке гулял штормовой ветерок с направлением именно таким, какое было нужно. «Чайки» под парусами на таком ветре легко пойдут против течения. Может, и вёсла не понадобятся, чему весьма были рады казаки-гребцы. Судёнышки были загружены в принципе легко. Если не считать пушки, ядра, бочонки с порохом, кое-какое вооружение хоругви, то, собственно, ничего лишнего. Хоругвь пойдёт своим ходом, по степным тайным тропам, проторенным за долгие годы ротмистром Сабаляускасом.
Небо начинало разыгрываться перед вечерними увертюрами. Всевозможных раскрасок сполохи занимались то тут, то там, переливаясь в спектральных диссонансах, какие можно было увидеть только здесь, на Днестре. Какое-то к атмосферным аберрациям присоединялось колдовство, исходящее из перламутровых глубин этой легендарной сорок восьмой параллели. Ротмистр, пока его хоругвь занимала майдан в соответствующем порядке построения, внимательно следил за оттенками, быстро меняющимися в заоблачных сферах. Да, шторм на реке будет, где-то баллов три-пять, но ливней, гроз, ураганов не предвидится. Степь тоже примет, как мать родная. Во всяком случае, до Рашкова доберёмся к утру. Там осмотримся. Может, и дальше пойдём. По дубравам, лощинам, оврагам. В самом Рашкове делать, естественно, нечего. Оно, конечно, и сейчас в городе наши люди есть, тайно, разумеется, но хоругвь на пепелище не поведёшь. В пятнадцати верстах роскошная дубрава. С продовольственными схронами и добротными землянками.
Приготовления они с Хмелем пытались держать в строгом секрете. Посему и постановку непосредственной задачи оставили напоследок. То есть на сейчас. За пару часов до выхода. Казаки пойдут на «чайках», хоругвь, как было сказано, своим ходом. Необыкновенная секретность! Настолько всё засекретили, что ко времени построения боевых подразделений на майдан сбежался весь предполагаемый в недалёком будущем город. И все всё знали. Особенно женская половина. В поселении насчитывалось незамужних и вдовых казачек столько же, сколько прибыло свободных мужчин, благородных гусар польской хоругви, хлопцев из казачьих подразделений и большей половины обозных ратников. Над городком висело целое марево любовных эманаций, отчего и закаты над рекой приобретали более колоритные оттенки, и звёзды гроздились в настоящие бриллиантовые подвески, и луна приобретала черты богини тайн и вздохов нежных. Это и радовало, и настораживало. В любовном помрачении мужеские особи теряли воинственность, становились беспечными, значит, уязвимыми. Хмель только усмехался в свои льняные усищи да похлопывал брата по спине.
– Ты, боярин, в людях сумлеваться не должен. Втройне стараться будут. Любовь, брат, великое дело. Поверь, никто из твоих верных рубак не испытывал ранее ничего подобного.