Сборник памяти. Александр ЧудаковЧитать онлайн книгу.
неизменная для С. Н. Семанова антисемитская тема, пресечь которую в публичном месте можно было только средствами, неорганичными для А. П.
11
В. Б. Шкловский скончался 5 декабря 1984 г. А. Ч. до последних дней навещал его в больнице.
12
М. В. Зимянин был секретарем ЦК КПСС.
13
Н. С. Карташов; А. Ч. никак не мог запомнить фамилию ничем не замечательного директора Библиотеки, летом 1984 года уволившего М. Чудакову из вверенного ему заведения (где она работала с 1965 года) как не прошедшую по конкурсу на Ученом совете.
14
Какие белые снега,
Какие мощные сугробы,
Как опушило берега!
И в сердце нет тоски и злобы.
И в этой чистой тишине
Россия заново родилась –
Иль это только в снежном сне
На миг почудилось, помстилось?..
15
Воспоминание о стихах Н. Коржавина, написанных в марте 1953 года, где были строки: «Моя страна! Неужто бестолково Прошла, пропала вся твоя борьба? В тяжелом, мутном взгляде Маленкова Неужто нынче вся твоя судьба?», всегда глубоко задевавшие А. П.; он помнил авторские чтения, где был вариант: «Россия – мать! Неужто…»
16
В 19 лет, на втором семестре 3-го курса, А. Ч. заболел язвой двенадцатиперстной кишки в очень острой, так называемой «юношеской», форме. В течение нескольких лет он упорно лечился, не желая стать хроником, и так же упорно занимался наукой. Удалось вылечиться; но непрерывное нервное напряжение, связанное с отстаиванием своих научных текстов в не деформированном всеми способами цензурного воздействия (от института до издательства) виде, нередко вызывало обострения.
17
Заместителю директора ИМЛИ Бердникова.
18
Устроители конференции дали институту 8 мест – на усмотрение дирекции, оговорив персонально лишь одного Чудакова, на приезде которого настаивали; поехали все восемь, кроме А. Ч. Его ни разу не выпустили ни на одну конференцию – вплоть до пика Перестройки.
19
Брат Александра Веселовского, ученый несравнимо меньшего масштаба.
20
На кафедре русского языка филфака.
21
Замшели камни, и у льва
Крошатся лапы. Еще свиреп
Оскал зубов, но уж не так,
Не с тою мощию змею
К граниту он когтисто прижимает.
И трещина времен прошла
Чрез шею, грудь и сердце властелина.
И мудрый Эскулап
Все так же держит чашу,
В которую змия точит целебный яд.
Но уж и он устал, и посох его треснул,
И время
Вернее каменистых троп
Подошвы у сандалий изъязвило,
И Гигейя
Забыла руку на сосуде
Движеньем