Глашатай. Светлана МетелёваЧитать онлайн книгу.
с кем попало – если бы он захотел, Дудаева уже заворачивали бы в саван.
Пока очевидно одно: «неудачное покушение» для г-на президента Ичкерии обернулось большой политической удачей. Дудаев получил очередной козырь в переговорах с Москвой (в чеченских СМИ вовсю муссируется информация о «связях» покушавшихся с Кремлем; отдельные издания даже называют их «русскими боевиками»), смог обвинить своего основного оппонента – Гантамирова. Сегодняшнее заявление Дудаева вполне подтверждает наши выводы: по словам чеченского президента, «никакие угрозы и теракты не заставят его свернуть с избранного пути».
Часть вторая
Глава первая. Айсберг
2002 год, Москва
Ветер упрямо лез за шиворот. Ледяная морось (уже не дождь, еще не снег) в нарушение всех правил поднималась с земли, кружилась, взмывала вверх, била по лицу, колола подбородок, обжигала уши. Зимин в который раз за эту ночь подумал: надо же было на такое дежурство не взять шапку! Теперь приходилось то и дело забегать в подъезды – греться. Была еще, правда, волшебная фляжка, но, кажется, после того как он угостил Марата, там осталось всего ничего. Он достал ее из внутреннего кармана, опасливо прикоснулся стылыми пальцами к завинчивающейся крышке: она скользнула, сделав пару оборотов, повисла на шнурке. Макс запрокинул голову, залил внутрь коньяк, аккуратно закрыл фляжку, спрятал обратно. Теплее не стало.
Они с Маратом должны были работать в паре; задача была расплывчатой: «смотрите, слушайте, собирайте информацию». Зимин терпеть не мог таких заданий. Что нужно – и можно – услышать и увидеть здесь, на улице, названия которой он не знал, в двух километрах от театрального центра? Что он, обычный журналист, корреспондент городского отдела, мог сказать нового, чем он должен был дополнить короткое слово «Норд-Ост», вот уже двое суток склоняемое на все лады в эфирах радиостанций мира?
Маленький, юркий и в ноль пьяный Марат сообщил: «попытается пробраться поближе» – хорошо хоть не зарыдал напоследок. Зимин злился – на дурацкое задание, на себя – не взял, придурок, шапку, на Марата – нафига было так пить? У него там, внутри – на Дубровке – нет ни мамы, ни тети, ни сестры… И у Зимина нет. Что, кстати, вовсе не отлично. Где-то даже плохо…
Плохо, понятно, не по жизни, а для дела. Журналисту нужен личный мотив. Нельзя писать просто так – холодно-спокойно, без гражданской позиции. Кстати, а вот и, собственно, гражданская позиция подтянулась.
Этих, стоящих под фонарем, он, кажется, уже видел: люди с плакатами – остановить войну в Чечне… Вывести войска… Макс пожал плечами: у него в голове концепция митингующих никак не связывалась с происходящим. Кого и куда выводить, когда сотни напуганных людей, детей и взрослых, сидят в зрительном зале и в ужасе смотрят на женщин в черном с пластитом на поясах и на мужчин с автоматами? Он не улавливал связи между боевыми действиями за тысячи километров и тем, что он ощущал всем существом, прямо сейчас – и был уверен, что это же чувствуют