Силы и престолы. Новая история Средних веков. Дэн ДжонсЧитать онлайн книгу.
возможности бежать на родину, рабы стали главной движущей силой быстрого экономического развития Рима. С ними республика (и позднее империя) получила множество бесплатных рабочих рук для строительства храмов, акведуков, дорог и прочих общественных сооружений и для работы в шахтах. Богатые римляне покупали рабов для обслуживания больших городских вилл и загородных латифундий или для собственного удобства и удовольствия. Привлекательность принудительного труда казалась очевидной. Рабов можно было эксплуатировать так усердно, как владельцы считали нужным, избивать так сильно, как они пожелают, содержать как свиней, разводить как скот, а позднее, когда они становились слишком старыми или больными для работы, отпустить на свободу или просто бросить на произвол судьбы. Увезенные за тысячи миль от родного дома, глубоко травмированные и, вероятно, поначалу даже неспособные объясняться на местном языке, они изменили своим присутствием Рим – город, республику и позднее империю.
По мере роста римской экспансии в эпоху империи в рабовладельческую систему оказались втянуты галлы, бритты, германцы и другие племена. Пираты, промышлявшие захватом рабов, были бичом всей Европы и Средиземноморья. Греческий историк и географ I в. до н. э. Страбон описал разбойников-работорговцев, которые терроризировали окрестности Армении и Сирии, захватывая мирных жителей с целью продажи. «В особенности побуждал к насилиям приносивший огромные выгоды вывоз рабов; ибо поимка рабов производилась легко, а рынок, большой и богатый, находился не особенно далеко»[52], – писал он. Речь шла о Делосе на Кикладских островах, где, по утверждению Страбона, ежедневно продавали до 10 000 человек, обреченных отныне жить, трудиться и умирать в чужих землях[53]. Римское рабство по своей природе не было расистским (и это важное обстоятельство, отличающее его от рабства в Карибском бассейне или на американском Юге). Однако считалось само собой разумеющимся, что «варвары», проживавшие за границами империи, пригодны для порабощения намного больше, чем сами римляне. По мере расширения империи миллионы человек пострадали от чудовищного унижения человеческого достоинства. Это состояние исчерпывающим образом описал живший в IV в. ритор Либаний: «Раб есть тот, кто в какой-то момент будет принадлежать другому, тот, чье тело можно продать. Что может быть унизительнее… Ведь поистине, разве это тело не изувечено, а душа окончательно не загублена?»[54]
Тем не менее, несмотря на периодические восстания рабов (самым известным из которых было восстание Спартака в 73 г. до н. э.), систематически выступать за отмену рабовладения в Риме, по-видимому, никто не пытался. Лишь изредка предпринимались попытки защитить рабов от наиболее вопиющих злоупотреблений: Адриан (пр. 117–138) безуспешно пытался запретить работорговцам кастрировать африканских мальчиков, а Константин I (306–337) запретил практику татуировки лиц, очевидно имея в виду излишне усердных рабовладельцев. Однако пойти дальше и тем более
Здесь и далее «География» Страбона цит. в переводе Г. А. Стратановского. –
Jones, Horace Leonard (trans.).
Этот перевод из: Harper, Kyle.