Я, они и тьма. Анна ЗиминаЧитать онлайн книгу.
полотенце и вышла из ванной.
Отоспаться… Да, наверное, неплохая мысль.
Я прекрасно ориентировалась в доме, шагая в свою комнату. Не роскошную, но уютную. Единственное место, где я могла выплакаться и от души себя пожалеть. Пожалеть… Это не мои эмоции. Это просто чужая память.
И, как только я это осознала, отвратительное чувство страха и беззащитности ушло. Исчезло, как и не бывало. Я смогла мыслить и ощущать так, как привыкла, без примесей другой личности.
И это чувство было настолько реальным, настоящим, что я ни на миг не усомнилась в подлинности событий, в которых я оказалась. Да и как тут сомневаться? Надо разбираться.
***
Йола открыла глаза в городской больнице. Память вернулась к ней одним быстрым толчком, и вместе с ней в голове поселились новые пугающие образы. Образ машины, которой она ловко управляла, горечь острого перца на языке. Чувство ненависти, жажда справедливости, прощание, карие лукавые глаза Татьяны, которая варит утром кофе в турке после девичьей попойки… Все это впечатывалось на подкорку и воспринималось естественно, так, как должно.
Чуть позже к Йоле прибежала заплаканная Татьяна, схватила за руку, просила прощения и корила себя за то, что не настояла на своем до конца, позволив уехать за вещами. Она гладила руку Йолы, рассказывая про то, что непристёгнутые пассажиры получили тяжелые травмы, а старик, скорее всего, не выберется. Она же и подала по просьбе Йолы зеркало.
После сестричка в белом халате ловко поставила девушке капельницу, плеснула быстрой, привычной лаской и убежала по своим медицинским делам. Забота Татьяны и медсестры вызвала в Йоле прилив настоящего счастья. Давно ее никто не жалел. Просто никого, кто мог бы, не было, не существовало в том, ненавистном мире. Только старая Глаха порой жалела, но жалела брезгливо, презрительно, как жалеют подыхающую от блох и лишая бездомную собаку. Неудивительно, она же рабыня. Была рабыней. И теперь у нее есть дом. Теперь у нее есть все.
Йола потянулась к стакану с водой – она могла сама себя обслуживать. Пристегнутый ремень спас жизнь – тело получило совсем незначительные повреждения, и это хорошо. Тело… Она теперь высокая, длинноногая, с дерзким каштановым каре. С резковатыми, но красивыми, чертами лица. И пусть тут она старше на десяток лет – все будет хорошо. Ее никто не будет мучить и истязать, и ненавистное отражение в зеркале не станет постоянным напоминанием того, кем она была раньше. Новая жизнь!
Сокровенное желание, которое сбылось так, как она и мечтать не смела. Мечта о другой жизни, о других людях, о мире, где все и всегда свободны, оказалась реальностью.
Девушка рассмеялась. Соседки по палате посмотрели на нее с недоумением, но Йоле было все равно. Она была счастлива, впервые за долгие годы, полные мучений и страданий.
Счастлива и свободна!
***
Я валялась на кровати, раскинув ноги и руки. Открыла глаза и пялилась в каменный потолок. А в голове маршировали сотни, нет, тысячи образов – незнакомых, странных и вместе с тем – понятных.
Йола, дочь ткачихи. Отец