Счастливый предатель. Необыкновенная история Джорджа Блейка: ложь, шпионаж и побег в Россию. Саймон КуперЧитать онлайн книгу.
и Берка)[146].
К СССР Блейк уже относился с пиететом за его вклад в победу во Второй мировой войне[147]. Тем не менее он будет вспоминать, что в университет попал, «не питая к русским особого уважения»[148]. В Кембридже это изменилось благодаря Элизабет Хилл, непоколебимой противнице коммунизма, которая, сама того не желая, одной из первых подтолкнула Блейка к этой идеологии. В нашем разговоре он привычно пел ей дифирамбы:
Мое отношение к русским существенно изменилось благодаря учебе в Кембридже у профессора Хилл. Она была очень умной женщиной, по происхождению англичанкой, но до революции в Санкт-Петербурге было целое сообщество англичан-коммерсантов. Они жили здесь из поколения в поколение, наладили хорошие связи с русскими и часто женились на русских женщинах. Ее мать была русской, а отец – одним из этих богатейших коммерсантов.
Разумеется, после революции они вернулись в Англию, и здесь Хилл защитила докторскую по славянскому языкознанию. Она была очень знаменитым профессором кембриджского факультета славистики. Наполовину русская, она исповедовала православие и иногда по воскресеньям приглашала пару любимых студентов, в числе которых был и я, в Лондон на службу в православный храм. Тогда я был от этого в восторге. Да и до сих пор тоже[149].
Хилл была одной из немногих женщин в Кембридже того времени. Самым первым профессором славистики в университете она стала в 1948 году, тогда же, когда Кембридж впервые стал присваивать женщинам ученую степень. Голубоглазая «Лиза» в черном костюме «славилась ошеломляющим русским обаянием», благодаря которому получила неслыханное право парковать свой маленький фиатик («Блоху») перед Британским музеем. Английский и русский были для нее настолько органичны, что она привычно смешивала их в одном предложении[150]. «Работать, работать, работать», – призывала она своих студентов. По словам Блейка, спустя пару месяцев после начала ее курса он уже читал по-русски «Анну Каренину»[151]. Из занятий с Хилл он почерпнул также «романтизированный образ матушки-России, откуда она бежала», пишет исследователь международных отношений Джонатан Хаслам[152]. Эта эмоциональная вовлеченность, отмечал позже Блейк, «вероятно, не входила в планы английской секретной службы»[153]. Он начинал открывать для себя новую родину – не столько Советский Союз, сколько Россию.
Глава 6. Обращение узника
Докладывая о своем прибытии в штаб-квартиру СИС в Лондоне в 1948 году, Блейк рассчитывал получить назначение в Афганистан. Но ему сообщили, что он отправится на запад Китая в город Урумчи недалеко от советской границы. «Несколько недель спустя без каких бы то ни было разъяснений», пишет он в автобиографии, его вдруг направили в Сеул, столицу Южной Кореи. Он был разочарован: «Я никогда не питал интереса к культуре Дальнего Востока… исламский мир привлекал меня гораздо больше».
Он много читал, готовясь к новому назначению, но один текст особенно ему запомнился:
Gray S.
Gray S.
Блейк, выступление в Штази, вероятно, 1980.
GB24–25.
О Хилл см. в A. D. СТР.Briggs, ‘Obituary: Dame Elizabeth Hill’, The Independent, 6, January 1997; Anthony Cross, ‘Hill, Dame Elizabeth Mary’, Oxford Dictionary of National Biography: http://www.oxforddnb.com/view/article/64000; R. Auty, L. R. Lewitter и A. СТР.Vlasto (eds), Gorski Vijenac: A Garland of Essays Offered to Professor Elizabeth Mary Hill (Modern Humanities Research Association, Cambridge, 1970); и D. M. Thomas, ‘A War of Soft Words’, Guardian, 16.11.2002.
Blake G.
Haslam J. Near and Distant Neighbours: A New History of Soviet Intelligence. Oxford, 2015. P. 187.
Блейк, выступление в Штази, 1981.