Светорада Золотая. Симона ВиларЧитать онлайн книгу.
изведать, каково это скакать по бескрайнему степному простору, когда впереди только ширь да небо.
Его смуглое круглое лицо с полоской тонких усиков дышало воодушевлением, черные чуть выпуклые глаза сверкали. Но он перестал улыбаться, когда их почти сразу же нагнал этот надушенный византиец, поехал спокойно рядом, оправляя полы сбившейся накидки.
– Княжна любит быстрых коней. Но, чтобы узнать, как по-настоящему горячит кровь скачка, ей бы следовало взглянуть на бега, которые устраиваются на ипподроме в богохранимом Константинополе.
«И откуда у него столько прыти, у старого? – сердито думал Овадия, недовольный тем, что грек так скоро присоединился к ним с княжной. – Вон варяг, и тот отстал».
Но тут сама Светорада оглянулась на Гуннара, нагонявшего их на тяжелом длинногривом жеребце.
– Ты здесь? Хорошо. Мне спокойнее, когда ты рядом.
С варягом княжна держалась проще, чем с иноземными гостями. Гуннара Карисона по прозвищу Хмурый она знала с детства, он был сыном погибшего друга ее отца, и Эгиль воспитал Гуннара при себе, сделал одним из воевод, доверив охрану единственной любимой дочери. Вот если бы только… Да, княжне рассказывали, что, когда она родилась, ее отец Эгиль, охмелев на пиру, пообещал отцу своему другу Кари Неспокойному, что дети их со временем поженятся. Но Кари Неспокойный давно сгинул, сын вырос во всем зависимым от Смоленского князя, и уже мало кто осмеливался вспомнить о той давней договоренности. Ведь во время уговора Эгиль и отец Гуннара были во всем равны, а ныне Эгиль стал могущественным князем. Не вспоминать же теперь о некогда данном во хмелю обещании? Но если бы о нем забыл и сам Гуннар… Ему было одиннадцать, когда их родители ударили по рукам. Может, он и забыл бы о том событии, не будь Светорада такой красавицей.
Сама княжна, держась с Гуннаром приветливо, ни разу не дала понять, что хочет видеть в нем суженого. Гуннар считался видным мужчиной – богатырского сложения, огромного роста, статью настоящий викинг, да и в крупных чертах его лица не было ничего отталкивающего. Но вот только этот отпечаток вечного недовольства на лице, отчего дружинники и варяги из отрядов под Гнездово и дали ему прозвище Хмурый… Глубоко посаженные голубые глаза Гуннара редко зажигались теплым светом, а жесткий рот обычно был плотно сжат. И только Светораде, порой ребячливо задевающей сурового варяга, удавалось добиться от него скупой улыбки.
Улыбнулся он и сейчас, когда княжна, словно забыв о высокородных женихах, сказала, как ей спокойно с ним. И что-то промелькнуло в его светло-голубых холодных глазах – легкое, радостное. Однако приветливое обращение княжны с варягом не пришлось по душе женихам. Как по команде, они недовольно оглянулись на Гуннара, взгляды стали недобрыми. И тут же Светорада, стремясь разрядить напряжение, защебетала что-то милой и веселое, отвлекая на себя их внимание.
Хазарский царевич Овадия держался с княжной уверенно и непринужденно. Он был молод, очень богат и уже не первый раз приезжал в Смоленск, но в этот раз его привели сюда