Анатомия любви. Дана ШварцЧитать онлайн книгу.
добралась до Хоторндена, из всего дома огонь горел лишь на кухне. Она взяла свечу, чтобы незаметно проскользнуть в свою спальню наверху. Кухарка играла в карты с судомойкой; Хейзел видела их тени, падающие на стену галереи, и слышала кухаркин раскатистый смех. Она поднялась по лестнице и увидела, что дверь в комнату леди Синнетт заперта. Горничная Хейзел, Йона, дремала в кресле перед едва тлеющим камином. Но тут же проснулась и помогла Хейзел расшнуровать платье и улечься в постель.
– Так вы?.. – начала было она. Хейзел покачала головой. Внезапно на нее навалилась такая усталость, что даже говорить было трудно. Все волнения этого дня разом обрушилась на нее, заставив конечности налиться свинцовой тяжестью.
Лежа ничком на матрасе, Хейзел снова и снова вспоминала демонстрацию, пытаясь воскресить в памяти каждую деталь, заставить их врезаться в мозг. И лишь за секунду до погружения в сон, когда с реальностью ее связывала тоненькая нить, она внезапно поняла, что за третий запах доносился из сапфирового флакона с эфириумом. Это воспоминание хранилось глубоко в памяти, в ее загадочных, запутанных лабиринтах, с того времени, когда Хейзел лежала в этой самой кровати, полуживая от тошноты и обезвоживания. Она была уверена, что болезнь заберет ее. От волшебного флакона доктора Бичема пахло цветами, гнилью и смертью.
8
Хейзел ожидала по меньшей мере сурового выговора, березовых розог по костяшкам или даже яростного «Вот подожди, расскажем обо всем твоему отцу, он будет в гневе». Конечно, когда ее мать отвлекалась от траура по Джорджу, ее настолько поглощала забота о Перси, что она ничего дальше своего кринолина не видела, но все же… определенно, за то, что Хейзел натворила, должно было последовать хоть какое-то наказание.
Но нет. Проснувшись поздно на следующее утро, когда солнце уже вовсю пробивалось сквозь занавеси, она обнаружила, что мать все еще не выходила из комнаты. Йона сказала, что прошлым вечером леди Синнетт не спускалась к ужину.
Мать никогда так себя не вела до смерти Джорджа.
Когда Джордж был еще жив – и их с Джорджем отец был дома, кстати сказать, – они были, ну, обычной семьей. Чаепития в библиотеке. Вечерние чтения у камина. Рождественские праздники в Алмонт-хаус. Тайные послеобеденные прогулки с отцом к крошечному ручейку за рощей у Хоторндена, когда отец рассказывал ей о всевозможной живности, мелькающей в кустах. Но затем последовало назначение отца – очень престижное назначение, как сразу заявила им леди Синнетт, – и лихорадка, унесшая жизнь Джорджа. Теперь в доме их было трое: Хейзел, ее мать и Перси. Перси, маленький принц, избалованный до мозга костей, гордость и радость их матери, попал под самый пристальный и тщательный присмотр, словно драгоценная жемчужина в раковине, чтобы ни в коем случае не заболеть – как Джордж. Теперь все свое время и внимание леди Синнетт посвящала Перси – его учебе, его одежде, воздуху, которым он дышит, а к Хейзел обращалась чаще всего для того, чтобы спросить, не видела ли та Перси.
Увидела мать Хейзел лишь пару дней спустя, когда та устроила шум из-за поданного Перси