Шиза, Хром и всякая хтонь. Влада БагрянцеваЧитать онлайн книгу.
сниматься с места работ и возвращаться, хотя жажда неизведанного только усилилась. Он знал, что был совсем близко, но дал себе и тому золоту слово, что подготовится лучше, наймет больше рабочих и обязательно вернется.
Камень, отнятый у шаманки, он положил в заранее купленную у торгашей на перевале круглую костяную шкатулку – будет подарок Ольге, у нее целая коллекция привезенных им камней. Уже сидя в оленьей упряжке, Верховенский бездумно гладил пальцами шкатулку, спрятанную за пазуху, и смотрел, как за горами поднимается едва различимый дымок.
Привет, ковер!
Снег под ногами хрустел необычно, как сочная, свежая морковка. Хрум-хрум-хрум. Хром пробирался к дому сквозь сугробы, ежился от дубака за шиворотом и мысленно матерился на этот звук. Высадили его аж за километр даже не из-за заносов, а потому, что ленивый водила на своей умирающей «Нексии» отказался в гору ехать. И теперь Хром в нее перся по непротоптанному белому полотну сам. Нет, не морковка – похоже, будто кому-то методично ломают кости, одну за одной: хрум-хрум-хром. Он остановился, сделал шаг на пробу. «Хром, – сказал снег. – Хром-хром».
– Да твою ж, сука, снег.
Хром достал последнюю сигарету, чиркнул зажигалкой, затянулся. Зря он вообще поменялся сменами с Богданом: у того повод, конечно, но сам Хром теперь едва на ногах стоял, провалявшись весь свой отсыпной с легкой температурой, и вот снова суточный наряд. Богдаша обещал за это два дневных оклада с отработкой, и Хром поддался. Ну а как не помочь человеку, у которого жена родила аккурат на смену новоиспеченного бати? Повод. Богдан еще обещал сына Василием назвать, походу, не всерьез, но Хрому и в качестве шутки это пришлось по душе, хотя улыбался он редко, так уж с детства повелось. Слишком добрый, и мать за это всегда ругала, и сам вот себя теперь, и даже снег его ругал. В том, что ругал, Хром почти не сомневался – у снега же других слов в запасе нет. Хотя, возможно, пытался что-то сообщить? Или позвать? Предупредить? Все-таки надо было отказаться, подлечиться дома. Вон, даже колеса за ночь занесло так, что утром на своей старушке Хром выехать не смог, пришлось брать такси до диспетчерской, а уже оттуда в экипировке и на рабочем «Форде» – на точку. Оттого, что сутки выдались подозрительно легкими, Хрому теперь становилось вдвойне неспокойно. Он забычковал окурок в снегу и «дохрустел» до кругляка за новым куревом. Город здесь, на окраине, только просыпался, гудел еле слышно, словно зевая и выплевывая самых ранних. Даже во дворе этой одинокой, почти одичалой многоэтажки еще густо лежали сумерки. Голова у Хрома с каждым новым хрустом делалась все тяжелее, нос щекотал то ли морозец, то ли уже настоящий насморк. Впереди на фоне серой штукатурки ярко алела вывеска: «Круглосуточно». Хром выругался – ну точно про него. Но потом взгляд зацепился за надпись на двери – «курить» – и он напрягся уже всерьез. Шпана какая-то закрасила «не» черным маркером, пририсовав сбоку то, что, судя по всему, теперь курить и предполагалось. Хром проигнорировал еще одну глупую