От Кремлёвской стены до Стены плача…. Борис БарабановЧитать онлайн книгу.
тетрадку будете палочки писать карандашом.
Писали палочки, палочки, палочки. Потом – крючочки, вот эти крючочки, крючочки. Потом она достает из кассеты букву, все классом кричат: «А!», потом: «Б!», а уже в дальнем углу, где я сидел, там и не слышно ничего, так: «А-а-а…», я там: «А, а», и все.
Походил я в школу около месяца, да и ребята – одно хулиганье. У нас была вражда между собой, кто жил в больших кирпичных домах враждовали с тем, кто жил в бараках. Пойдет один из бараковцы ему поддадут. А из домов попадется – ему попадет тоже. Бывало, камнями бросались друг в друга, это кто постарше. Но очень скоро мне все это надоело! Я думал: «Неужели, это такое мучение я буду 10 лет испытывать?»
У нас внизу на первом этаже жил один парень. Я в школу во вторую смену ходил, а он был постарше, лет 13–14 ему было. Он ходил в первую смену, а я ходил во вторую. Ну вот, и он приходит из школы, а я вместо школы все в сумку соберу – все, как надо, и к нему вниз. А он увлекался – паял, и вот я там смотрел за ним. И он говорит:
– Вот тут держи, вот туда-сюда…
Я говорю:
– А что это мы делаем?
И он меня посвятил, что мы будем изобретать ракету, что у него есть схема, которую он разработал. Этот мальчик был еврей.
– Мы вот тут припаяем лопасти, сюда забьем порох.
Я говорю:
– А где же мы порох возьмем?
– Ничего, не волнуйся, мы спичками набьем с этой стороны, – и так вот все там по технологии, им разработано. И мы паяли.
И так меня увлекло это дело, что – ой.
Я дней 20, наверное, в школу не ходил. А учительница, которая у нас была, она, конечно, тоже, как говорится, мученица, как Христос – каждый несет свой крест, и мучилась она с нами бестолковыми детьми.
Она увидит мою маму и говорит:
– А ваш Юра в школу не ходит.
А вечером мама его спрашивает:
– Ты почему в школу не ходишь?
А я сижу, вроде как уроки делаю: пишу там, все. Она спрашивает:
– Почему ты в школу не ходишь?
– Да что ты? С чего ты взяла, что я в школу не хожу? Я все время хожу в школу.
– Ну, как же? Вот учительница говорит, что: «Юра ваш в школу не ходит».
Ну, так один раз, второй раз. Потом мать пошла в школу, когда я должен заниматься. А учительница, оказывается, перепутала: меня-то – Боря, а брата – Юра. Я не ходил, а она сказала, что брат мой не ходил. Ну, и вот тут и вскрылся обман. Ух, что тут было – просто ужасно! Да, вот так мы и начали учиться.
А к этому времени – это где-то в октябре, наверное, начал отец писать письма: «Что вас там держит? Приезжайте в деревню к бабушке, будете тут жить. Я тут в Кинешме стою в резерве. Это близко – от Рязани, меня могут отпускать к вам на день-два». Мама пошла со своими начальниками разговаривать: как, что? А начальник колбасного цеха такой толстый, крупный, какой-то прибалт говорит: «Ну, куда ты собралась? Здесь ты работаешь в тепле, сытая, смотри, какая вся? А там ты отощаешь, как щепка». Ну, тут и бабушка прислала письмо, она сама-то писать не умела, кто-то ей написал, что: «Приезжайте, картошки у меня много, и будем жить», отец ее, наверное,