А впереди была вся жизнь. Владимир Николаевич ЛукашукЧитать онлайн книгу.
Мои ухи завернулись в трубочку! Я уже торопился по коридору к выходу, а всё потрясённо повторял: «Девятьсот пятьдесят, девятьсот пятьдесят рябчиков… А этому – ВСЕГО ЧЕТЫРЕСТА. Нихрена себе». Моя мамочка получала дежурным по станции всего-то восемьдесят. Интересно, кого ж берут на такую работу? Стукачей? А те откуда берутся? Прямо государственная загадка. Но сдавать других даже за шальные деньги – точняк западло.
Быстренько вышел из гостиницы. Вольно вздохнул: «Фу-у, бл…дь, вырвался из недр «конторы глубокого бурения». Внутренний голос подъе…нул: «На таких, как ты, кое-кто зарабатывает «трошки для сэбя», как говорит твоя бабуля. Только насупливают для серьёзности брови». Уже постепенно доходило, что такова игра на государственном уровне. И ведь шарили по моим карманам в поисках «гринов». Не-е, я на это не подписывался. Помню древнюю шумиху в прессе, когда сообщалось о судьбе московских валютчиков. Поначалу им дали ох…енный срок за спекуляцию долларами. Вроде бы, дело с концом. После – вжиг! Дёрнули опять на суд и огорошили несчастных: «Высшая мера наказания без оправданий». Зае…ись, приехали. Задним числом новый приговор. Таков на деле наш самый гуманный суд на свете (не зря в одном фильме один комик вставил эту реплику).
Собственно, я не совсем улавливал: зачем копить американские доляры или эти самые, английские почём-фунт-стерлингов? Ведь заграница – пока неосуществимые грёзы. Там очутишься, коли против власти попрёшь и надо будет смываться. А если сейчас их покупать, то себе же в облом: за доллар – всего шестьдесят с чем-то копеек! Так что, будем скромнее, бесценными рублями обойдёмся. Ведь надёжнее рубля в мире нет валюты.
Я успел потом ещё потолкаться с немцами. Только почаще оглядывался вокруг.
В самом деле, было здорово. Народ общался, веселился, что-то обменивал. Мне тоже подарили кучу значков, жвачек, авторучек. И я был в некотором недоумении: «Куда их? Погоди-ка… А что если толкнуть?». Натурально, кто-то не сумеет приехать в центр, но пожелает приобщиться хотя бы каким-то боком к фестивалю. Вот и посодействую дружбе народов.
Рассовал по карманам и отправился на троллейбусе к ТЮЗу.
К шестнадцати часам я был уже у театра. Контролёр удивлённо подняла брови, увидев приглашение: откуда у советского обормота аусвайс? Всё же пропустила. Народу в актовом зале набилось под завязку, и стоял тот ещё гвалт! Было немного душно. Я тщетно искал парочку «своих» немочек. Увы, они растворились в задорно-разноцветном бедламе. Организаторы носились кругами, что-то выкрикивая и рассаживая всех по группам.
Кое-как рассадили. Погас свет, и зал затих. Оставалась освещённой лишь сцена, где к трибуне потянулись очередные товарищи. Снова полились речи о солидарности и взаимной любви навеки. Мой внутренний голос ехидно заныл: «Между прочим, с конкретной любовью у тебя ничего не получилось, жалко, наверное?». Отмахнулся от него, как от овода: «Пошёл нафиг!» Я не терял надежды увидеть Габби.
На выступления певцов, танцоров и целых хоров глядел вполглаза. Уж было заскучал, как в заключение нежданно объявили:
– Рок-ансамбль