Проклятье Жеводана. Джек ГельбЧитать онлайн книгу.
со скрипом приоткрылась, нарушив мое целительное уединение. Внутри все сжалось, но я не хотел подавать виду. Я попытался расслабить руку, иначе бы перо попросту треснуло бы в моей руке. Меня заранее предупредили о визите отца, но я не стал отрываться от письма и не удостоил его даже взглядом.
До моего слуха донесся тяжелый вздох, и высокая фигура графа приблизилась к моему столу. Повисшая пауза натолкнула на мысль, что прямо сейчас Оноре – мне, правда, сложно сейчас называть этого человека своим отцом, – смотрит на поднос с обедом, к которому я так и не притронулся.
– Этьен, пожалуйста, посмотри на меня, – раздался тихий голос.
Я глубоко выдохнул и вытер кончик пера. Откинувшись назад в глубоком кресле, уставился на гостя как на чужого. Слова подобраны скверно, ибо в тот миг предо мной стоял в самом деле чужой человек. Я никогда не думал, что мое сердце будет способно так рьяно ненавидеть кого-то. Меня ужасала та злость, которая инфернально овладевала мной, и еще больше пугало то, что у меня не было ни малейшего желания бороться с этим.
– Не вини меня в том, что я убил тварь, которая посмела напасть на моего единственного сына, – произнес он.
Я пожал плечами, невесело усмехнувшись себе под нос.
– Тогда и вы меня ни в чем не вините, граф, – бросил я, особенно подчеркнув обращение.
– Тебе надо есть. – Оноре опустил взгляд на поднос.
Поджав губы, я посмотрел вниз и помотал головой. Мне стало тяжело дышать, как часто бывало в моменты мучительных пробуждений от кошмара. Моя рука оперлась о стол, иначе бы я попросту грохнулся на пол. Сердце трепыхалось болезненно и неровно, точно птица с поломанным крылом, что силится взлететь, но тем лишь больше ранится.
Пришлось ждать, ждать и надеяться, что этот кошмар растает, пока рассудок с холодной жестокостью твердил, что видения никуда не исчезнут, ибо сейчас наяву. Я взялся за ручку подноса и продолжил идти, будто бы ничего не случилось.
Будто бы посуда с грохотом не рухнула на пол, и будто бы немецкий фарфор не разбился в белые черепки, и будто бы осколки не торчали своими кривыми зубьями кверху, точно пики, затаившиеся в волчьей яме. Все еще держа поднос в руке, я вышел в коридор и, насвистывая, со всей дури швырнул его в стену. Металл погнулся от удара, а гулкий звон разнесся злобным пением по коридорам всего замка.
Наступило удушливое горячее лето. Травы и луга не успевали ожить, обжигаясь сухими жаркими ветрами. Цветы не успевали передать свой сочившийся нектар и угасали на глазах, сморенные аномальной жарой.
Сидя под тенью деревянной беседки, я бесцельно пялился перед собой, глядя на наш сад, увядающий раньше срока. Рядом со мной лежала книга, которая живейшим образом волновала меня, но сейчас мой разум сделался мутным болотом, а сердце было разбито, и посему месье Рене Декарт пока что откладывался до лучших времен, до той поры, когда оглушительное горе вымотается настолько, что я вырвусь из его пасти.
Я дышал пустым,