Любовь и войны полов. Владимир ИвановЧитать онлайн книгу.
раздавались водителям, родне, прислуге. Это было законом…
Водителей, вообще, всегда и кормили лучше всех. За этим отец особенно следил. Все они, понятно, всегда получали от охот, свою долю. Нечего и говорить, что все водители отца быстро делались, чем-то, вроде членов нашей семьи и любили эти охоты даже больше нас – за добычу, азарт и удовольствие…
Тем более, что в них всегда присутствовал дух непредсказуемости и удальства отца – на охоту могли сорваться в любом составе, в любой момент…
Однажды, мой будущий свояк, тогда ещё студент, заскочил к нам, «на минутку», за какими-то лекциями по общей хирургии. Мне было, почти 5, так что эту охоту я уже хорошо помню. Не успел он оглянуться, как уже сидел на кухне и делал на пулях нарезки «дум-дум», собираясь с нами на коз, а немного погодя, мы уже вихрем мчались куда-то, на Север, чтобы свалиться ночью на голову какой-то сельской свадьбе, где в большом амбаре уже спали на сене вповалку десятки гостей…
Сонный, я тыкался вилкой в какие-то тарелки на большом не убранном столе – наша машина засела в болоте по оси и здесь нас давно не ждали. А к «Победе» посылали трактора…
Но и ночная езда имела свой азарт – на свет фар из кустов часто вылетали шальные зайцы и бежали, дураки, впереди довольно долго – в полосах чужого им света.
Эра чудовищного, совершенно невероятного засилья зверья, птицы и рыбы в Сибири оборвалась мгновенно – всего через пару лет хрущёвской «химизации». Всё в ней исчезло в момент – как сгинуло!..
Да и мне посчастливилось там застать, всего лишь краешек, того фантастически бескрайнего, беспредельного охотничье-рыбацкого счастья!..
Из машин я больше всего любил огромный «трофейный» «додж», стёкла в котором не опускались, а поворачивались, а из трофеев, мне запомнились громадные оленьи рога и медвежьи шкуры. Одна из которых, долго лежала в моей комнате вместо ковра, пока, как-то по весне, не завоняла псиной, и её не вынесли на сеновал, где я, иногда, спал летом, если планировал похождения или рыбалки….
А ещё, лет через 5, вместо того, чтобы окончательно её выбросить, я подарил её в Ленинграде, какой-то пианистке – под её белый рояль – и там долго визжали от восторгов. В том далёком году, в тайге случился неурожай и медведи шли к деревням «на овсы». Положили их тогда, как рассказывал мне папа, под одними только Бирюлюссами, больше двухсот, а клали их, ещё и под Большим и Малым Улуем…
Местные в то лето брали их на «шары», устраивали засады и долбали жаканами и пулями…
Но для отца, вся эта наша пальба, была, конечно, лишь мелочью для забавы детей. По настоящему, они развлекались стрельбой с генералом Редькой – начальником местного авиа-училища. Там уж, они отводили душу, «по полной», в стрельбе из всех имеющихся, в том училище, видов оружия. Начинали с пистолетов. Затем шли винтовки, потом автоматы, за ними пулемёты с трассирующими пулями. Наконец, миномёт. Кончалась забава, видимо, за не имением под рукою, ракет, обычной выпивкой и стрельбой из пушки…
Но оружия