Побег куманики. Лена ЭлтангЧитать онлайн книгу.
hombre, сказал он, медленно расстегивая рубашку, он расстегивался, как кормилица, я подумал, что сейчас он вытащит молочную грудь из корсажа и поднесет к моему рту, а потом примется присыпать мне между ног аптекарским тальком
видишь, сказал он, стягивая джинсы с голых бедер, какие они у меня круглые! как королевские буллы, не хватает только красных шнурков, ну давай, садись вот сюда и потрогай
ma non troppo! почему я заговорил с ним по-итальянски? почему засмеялся и ушел? иногда я вспоминаю все языки сразу, иногда говорю не своим голосом, трескучим, как запись довоенного тенора
ты милый, милый, muy simpático, твердил дэниэлилихосе, давай увидимся завтра на твоей квартире? знал бы он, что это за квартира, думает, что я переодетый англичанин с деньгами, сан-жозепский зевака в поисках гниющего дна барселонеты
это все мой русский акцент – никто не слышит в нем воспаленного нёба, онемелой увулы, припухших связок, с такими связками можно петь cante andaluz, говорит моя каталонская профессор джоан жорди
ваша мембррана звучит суххестивно, говорит доктор дора
ноябрь, 4
ПРОПИСНЫЕ!!!
Когда я лежал во второй больнице, там была девочка Пия. У нее был целый ворох жестких золотистых кудрей, они стояли вокруг стертого лица, будто оправа у старинной броши с выпавшим камушком.
Пия хотела умереть. Поэтому у нее в палате все было пластмассовое. Даже зеркальце. От Пии пахло ванилью, как от свежей плюшки, она ходила со мной по коридору в халате с вышитым на кармане кроликом. В первой больнице нам не разрешали носить свою одежду и ходить по коридору с девушками. Девушек там и не было, только стриженые тетки, совсем старые.
Доктор сказал мне, что Пия скоро поедет домой, и я решил подарить ей что-нибудь на память. Нарисовал ее портрет в профиль и приклеил прядь волос к рисунку. Своих, потому что до Пииных было никак не добраться. А на место глаза приклеил синий кусочек стекла от разбитого термометра, я его еще раньше нашел в процедурной комнате. А ртути там уже не было.
Рисунок я подложил Пие под дверь. Это было поздно вечером, уже разносили сонные таблетки. Наутро она не вышла к завтраку, и я понес ей поднос с какао и печеньем, это у нас разрешали. Я дошел до ее двери, не расплескав ни капли, хотя пол был скользкий. Дверь в палату не открылась. На ужин Пия не вышла, мы вообще ее больше не видели.
Потом я забыл про нее. Может, ее и не было совсем.
ноябрь, 5
в вонючий бар боадас я больше не пойду, придется лукасу смириться с моей необстрелянностью, желторотостью и никудышностью
стоит мне увидеть чужое тело, как мое собственное сворачивается в клубок, как будто ему показали трехглавого пса у ворот аида, доктор дора тут бесполезна, а вот фелипе сразу все понял: тебе просто всех жалко, сказал он, поэтому голое тело внушает тебе одно желание – укрыть его от холода
напейся уже вусмерть и убей свою жалость, сказал он потом
у валлийцев в мабиногионе было три воинственных персонажа