Российский колокол. Спецвыпуск. «Новогодняя молния». Литературно-художественный журналЧитать онлайн книгу.
слоем уложили в шалаше.
Уха представляла собой насыщенный бульон с большими кусками рыбы. Держа горячий кусок на своей поварешке, я откусывал понемногу и запивал бульоном, налитым в кружку. Самыми вкусными кусочками были жирные брюшки кижуча. После корабельных консервированных борщей еда казалась необыкновенно вкусной. Чай заварили листьями неизвестного мне растения, очень похожими на листья земляники, но значительно меньшего размера. Он имел бордовый цвет, приятный аромат и напоминал вкус каких-то ягод. Когда чаепитие подходило к концу, я спросил Василия Степановича:
– Давно вы приехали на Камчатку?
– Я здесь родился, а предки мои были служилыми казаками и в давние времена прибыли из Якутска.
– Не близкий путь, – удивился я.
– Дед мой сказывал, что на оленях до года уходило на дорогу.
– Неужели ехали с женами и детьми?
Василий Степанович задумался, подбросил в затухающий костер сухой хворост. Огонь вспыхнул ярким пламенем, его языки стали лизать висевший над костром чайник.
– Не думаю, – сказал он после недолгого молчания, – многие брали в жены камчадалок. Если дети в таких семьях умели говорить по-русски, то их зачисляли в казаки.
– Чем же занимались казаки?
– Существовал устав, всех функций казачества мне не перечесть. Их было очень много. Отец сказывал, что до революции он занимался охраной котиков на мысе Лопатка от браконьеров. Охранникам разрешалось в год добыть двух котиков. При этом одну шкуру должны были сдать в казну, а вторая поступала в личное пользование. В те времена шкуры котиков ценились у купцов очень дорого. В свободное от службы время все занимались охотой и рыбалкой, поскольку на денежное и хлебное содержание большим семьям прожить было сложно.
Мы помолчали, думая каждый о своем. Вечерело. Кое-где на небе стали проклевываться звезды, как ростки посаженных в землю семян. Василий Степанович произнес:
– Пойдем спать, утро вечера мудренее.
Я еще раз взглянул на небо, вдохнул полной грудью воздух с запахом костра, снял теплую куртку и полез в шалаш. Там улегся на толстый слой травы, как на мягкую перину, прикрывшись курткой. Запах сена щекотал в носу, жесткие стебли покалывали щеки. Пришлось подложить под голову шапку. «Какая благодать по сравнению с жестким диваном в каюте», – подумал я, засыпая.
Во сне видел уток, летающих над озером, и себя, стоящего в камышах на берегу. Вот одна утка отделилась от стаи и летит в мою сторону. Вскинув ружье, тщательно целился и нажимал на спусковой крючок, но звука выстрела не последовало. Утка пролетела над головой и скрылась вдали. Утки несколько раз пролетали надо мной, но я не мог произвести выстрела.
Утром, когда проснулся и вылез из шалаша, уже трещал костер, на котором разогревалась уха и шипел чайник. Солнце выглянуло из-за сопок и приветливо улыбнулось, обещая хороший день. Василий Степанович сидел на корточках, неторопливо ломал ветки хвороста и подбрасывал в костер. Все движения рыбака были спокойными и неторопливыми. Он никогда не суетился,