Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах. Андрей ПосняковЧитать онлайн книгу.
Вот, снова! В какой же стороне? Похоже, у Пильтяцких болот. Глухое место, правда, клюквы да морошки там много, да и черники-ягоды. А зимой – глухари с рябчиками. В этой земле заканчивались охотничьи угодья рода Конди, и, если в полдень встать лицом к солнцу, по левую руку будут земли кильмуйских родов, а чуть дальше – людей с Пашозера, по правую же руку – угодья Келагаста с Наволока, дальнего родича Конди. Очень дальнего, такого, что не прочь наложить лапу на чужие земли. Дивьян не очень-то доверял наволоцкому старосте. Тут, в здешних местах, границы меж угодьями весьма условны: вот, до Пильтяцкого болота – земли Конди, а там, за леском, – Кильмуйских, а на заход солнца – Келагаста. А чье болото? А леший его знает, ничье. Дальнее место, с какой стороны ни смотри – и наволоцким шагать далече, тем более – кильмуйским, а уж тем паче пашозерцам. Да и сам-то Дивьян сюда редко захаживал, хватало и поближе дичи да грибов с ягодами. Сегодня вот занес леший, встал пораньше – заозерные силки проверить – пусты. Чтоб не возвращаться, решил пройтись немного, до Журчащего ручья – Пал-ойя, а и не заметил, как ушел дальше, почти до Лепойя – ручья Горелого. В старые времена был тут сильный пожар, до сих пор остались проплешины, вот и прозвали ручей Горелым. Приятно было идти по утреннему холодку, а вот сейчас жарковато стало – палит, палит солнышко. Да и пусть палит, надо ж хоть когда-то погреться, кезаку – июнь-месяц – дождливым выпал, да и начало июля. Ну, хоть сейчас, к елоку-августу, распогодилось.
Да, это от Пильтяцких болот звук! Дивьян подумал немного и решительно направился туда, с ходу перепрыгивая узкие холодные ручейки, полные вкусной форели. Взгляд юного охотника примечал по пути все – и форель в ручьях, и рябчиков, и чернику, и первые появившиеся грибы, и орешник – орехов в этом году много будет, надо бы наведаться ближе к осени. Звук повторился где-то впереди – словно кто-то ударял по дереву колотушкой. Отрок похвалил себя – значит, правильное направление выбрал. Состорожничал – нырнул в низину, в папоротники, так пробирался, хоть и длиннее было. И не напрасно! Только высунул нос из папоротников, как тут же увидал человека – растрепанного парня, длинного и худющего, словно жердь. Парень, вооруженный короткой рогатиной и луком, сидел на поваленной ветром сосне и, время от времени вскакивая на вывороченные корни, настороженно осматривал округу, видно, караулил что-то.
Неслышно обойдя часового, Дивьян взобрался на раскидистую березу, выглянул, снова скрылся в густо-зеленой листве. Ага! Вот он – источник непонятного звука. Ну, конечно же, топор! Вырубка. Около десятка молодых парней валили лесины на бревна, сноровисто обрубали сучья, ошкуривали – тут же и ставили срубы. Работа шла споро – месяц-другой – и выстроят крепкую усадьбу, вон уж бревен-то заготовили – на частокол не хватит, а на избу – вполне. Но откуда они взялись здесь, в этих всегда безлюдных местах? Кильмуйские? Может быть, а скорее – Келагастовы! Ну да – кому же еще? Недаром точил наволоцкий староста зубы на чужие земли, вот – и года не прошло после гибели рода старого Конди, а Келагаст уже здесь, ставит усадьбы на дальних подступах. На следующее лето уже и к Шугозеру