Дети Барса. Дмитрий ВолодихинЧитать онлайн книгу.
на бурдюках, наполненных воздухом, переплывали реки.
– Почему ты не показываешь мне, как биться на мечах, Пратт? Как управляться с копьем?
– Сопли научились говорить?
– Почему, отец мой сотник?
– Мечу тебя учили во дворце. Лучше, чем я научу. Копье – это не то говно, какое тебе нужно. Что ты, в первом ряду будешь с ним стоять? Копье тебе нужно как нитка жемчуга заднице моей бабушки… Научись-ка ты лучше ездить на онагре – так, чтоб бедная скотина от усталости не подохла, а твоя родная жопа не стала сплошной мозолью. Давай-ка. Завтра же.
Так один опекал другого на протяжении многих дней. Пока царское войско не сошлось с мятежниками на равнине между каналов. И была там дорога. И был там холм, с вершины которого Бал-Гаммаст и сотник Пратт Медведь рука об руку били из луков во вражеской пехоте. И был миг, когда смерть подобралась к ним совсем близко. Один не пожелал уйти, другой не предложил ему уйти. Не важно, чей сын мужчина. Не важно, сколь страшно ему впервые видеть ярость настоящего врага и вражеское оружие – все в красных капельках. Не важно и то, что четырнадцатый в жизни этого мужчины месяц аярт не дотанцевал своих жарких плясок, и лоно женщины ни разу не открывало ему своих незамысловатых секретов. Не важно. Куда важнее другое. Мэ воина – не выходить из боя, покуда командир не прикажет ему… Это намного важнее всей предыдущей жизни с ее весельем и горем, удачами и потерями, а также всей будущей жизни, с ее любовью и величием, службой и забавами, зрелостью и старостью. Возможно, не бывать никакой будущей жизни, а жизнь прежняя пресечется здесь и сейчас безо всякого продолжения. Но только мэ воина – не покидать места, где его поставили для боя…
Поэтому один из них мог уйти, но не ушел, а другой мог предложить ему уйти и даже почти должен был сделать это, но не предложил.
…Это облако похоже на крепостную башню. Это – на кота, вылизывающего лапу. А то – на головку чеснока. А если как следует присмотреться к во-он тому, да-да, именно… округлое… а какая плавная, ловкая походка… походкой выделяется… среди других облаков… и белизной… кожи…
– За костром следить надо, Гляди, совсем погаснет.
Пратт больше не тряс его за плечо. Творец прекратил день. Солнце пряталось за пальмами, тени робко покидали дневного господина и давали клятву верности луне. Тьмы заметно прибавилось. Мутно-багровое око земли и хотело бы закрыться, отдохнуть, но Бал-Гаммаст добавил сухой травы, веток, потом кое-чего покрупнее, и костер ожил, повеселел, оставил теплую дрему. Повсюду, справа и слева, спереди и сзади, острова огней мешали теням окончательно принять роль рабов луны.
– Вот. Столько стрел ты должен высокому Баб-Аллону, солдат Балле…
Восемь.
Что ему ответить?
– Мясо, отец мой сотник. Уже остыло.
Пратт не убирал руку у него из-под носа. Чего он хочет?
– Приглядись, помет онагрий. Давай посмотри, открой глаза пошире. У тебя глаза или две дырки от задницы?
Бал-Гаммаст сонно водил очами.
– Да ты слепее безголового. Это два твоих первых. Понял? Понял, откуда я их