Странствующая труппа. Николай ЛейкинЧитать онлайн книгу.
в водевиле играть… – упрашивал он пристава, купца Глоталова и кабатчика Подседова. – Ну что хорошего, если из-за него придется водевиль отменить! Лучше же вы после спектакля с ним выпьете. Егор! Ради Создателя не пей больше, – обратился он к Суслову.
– Да ведь и то не пью, – отвечал тот, покачиваясь.
Лесничий посмотрел на него и покачал головой.
– Я уж и то стараюсь его зельтерской водой и чаем отпаивать, но не пьет, – сказал он.
– Да что вы ко мне пристали! Будто я не знаю своей препорции! – говорил Суслов.
К нему подскочила лесничиха.
– Послушайте, Суслов… Я ухожу одеваться для водевиля, но если вы будете в мое отсутствие еще пить, будете пьяны – я не буду с вами играть и навсегда рассорюсь.
– Матушка, голубушка! Егор Суслов никогда не бывает пьян, а только выпивши! – воскликнул Суслов. – Ручку, голубушка!
И, схватив руки лесничихи, он стал целовать их мокрыми губами.
– Ну, смотрите же! – погрозила ему лесничиха, убегая со сцены.
– Не беспокойся, не беспокойся, Оля! Капли больше я ему не дам выпить! – крикнул ей вслед лесничий.
Дело происходило перед последним актом драмы.
– Ну, что ж, убивать теперь жену будете? – спросил Котомцева пристав, улыбаясь.
– Да, убивать. Самый горячий и трудный для меня акт.
– А не боитесь, что я вас за убийство в кутузку? Хехе… Ну, идите, идите… Убивайте.
Последний акт понравился интеллигентной и не интеллигентной публике. Котомцева вызвали несколько раз. Он выходил с женой.
В антракте кабатчик Подседов подносил Котомцевой тарелку с фруктами и шутил:
– Позакусите-ка, после смерти-то лютой, сударыня, яблочком. Отлично оно, воскресши-то из мертвых, яблочком побаловаться. А куда вы ей нож всадили, почтеннейший? Супруге-то то есть?
– Предполагается, что я ее зарезал, – отвечал Котомцев, сдирая с себя наклеенную бороду.
– Так, так… Да… – бормотал Подседов, прищелкивая языком. – А и то сказать… Конечно, все это игра, нарочно. А попадется, вот, мужу и в самом деле вот этакая ягода в жены, так что ты с ней поделаешь иначе? За неволю ножом пырнешь. Грехи! – прибавил он, вздохнув.
Водевиль «Дочь русского актера» очень понравился всей публике. Суслова кое-как уберегли. Он хоть и был пьян, хоть и покачивался, но публика была от него в восторге за выкидываемые им, говоря театральным языком, «крендели», или «колена». Его и лесничиху принимали просто на ура. Аплодисментам не было конца.
Лесничихе мировой судья поднес букет живых цветов, что было, впрочем, очень бестактно по отношению к приезжим актрисам.
XIII
Спектакль кончился, актеры разгримировались и первым делом бросились в кассу считать сбор. Явились и мужчины, и женщины. Там уже в сторонке за столиком сидел Котомцев, освободившийся после первой пьесы, и проверял у еврея Варганчика проданные билеты. Всего было продано на сто шестьдесят с чем-то рублей. Актеры ожидали лучшего сбора и приуныли. Варганчик тотчас вычел семь рублей за напечатание