Странствующая труппа. Николай ЛейкинЧитать онлайн книгу.
что только слово «мама» выговаривал. Привезли меня домой, уложили спать – и вот до утра… Проснулся – и к тебе. Пои меня чаем за то, что рубль на нашу странствующую братию заработал.
– А вот сейчас велим самовар…
Котомцев стал звонить коридорного.
VII
Часу в двенадцатом утра к Котомцевым приехала лесничиха. У Котомцевых в номере все еще «самоварничали» и толковали о предстоящем первом спектакле. Выпивали второй самовар. Собралась вся труппа. Котомцев писал афишу. Около него сидела сожительница Днепровского Настасья Викуловна Гулина, называющаяся, впрочем, женой Днепровского, сухая женщина неопределенных лет, и жена Безымянцева Софья Андреевна, полная, рослая, с черными усиками, совершенная противоположность своего мужа. Безымянцева немилосердно курила толстые папиросы-самокрутки, да и все курили, от чего в комнате был такой воздух, что хоть топор повесь, как говорится. За неимением в комнате стульев Суслов сидел на чемодане, Днепровский на подоконнике, а Безымянцев просто стоял.
При входе лесничихи все засуетились. Днепровский начал отворять фортку. Безымянцев побежал в свой номер за стулом. Котомцев бросился снимать с лесничихи шубку. Лесничиха была в прекрасно сшитом шелковом платье, браслетах, свежих перчатках и дорогой бобровой шапочке, что резко противоречило с убогими костюмами актрис.
– А я к вам нарочно пораньше, чтобы застать, – начала она. – По дороге заезжала к владельцу нашего разваливающегося мыловаренного завода и выхлопотала вам разрешение ставить там спектакли даром. Он ничего не будет с вас брать за помещение, но выговаривает себе и своему семейству право бывать на спектаклях бесплатно.
Послышались благодарность, извинения за беспорядок и тесноту в комнате. Все поднялись с мест. Котомцев каждого представлял лесничихе, называя по имени и отчеству. Наконец лесничиха села на принесенный Безымянцевым стул и стала снимать с себя перчатки.
– Очень кстати, Ольга Сергеевна, пожаловали, – сказал Котомцев. – Мы вот афишу первого спектакля составляем. Идет у нас «Грех да беда на кого не живет» Островского.
– Ах, какая прелесть! – воскликнула лесничиха. – Я видела эту пьесу в Петербурге. Ведь там, кажется, муж убивает жену?
– Да, да. Ведь это известная пьеса… И вот я буду убивать свою Татьяну Ивановну. По пьесе жена Татьяна, и моя жена Татьяна. Эта пьеса, Ольга Сергеевна, у нас уже готова, там ролей для вас нет, но нам все-таки непременно хотелось бы, чтоб вы участвовали в первом спектакле. Какой водевиль для вас поставить?
Лесничиха сначала заломалась.
– Ах, нет, нет… – заговорила она. – Играйте без меня первый спектакль. Я потом… Я в один из следующих спектаклей, и то ежели у вас некому будет поручить какую-нибудь роль.
– Позвольте… Но нам именно хотелось бы вас привлечь на первый спектакль. Вы здесь лицо известное и можете нам дать полный сбор.
– Нельзя ли как-нибудь без меня обойтись? Я посмотрю сначала, пригляжусь.
– Как обойтись? Идет драма… Спектакль надо заключить водевилем.