Распутье. Иван БасаргинЧитать онлайн книгу.
зверей, мог починить ружьё, человека вылечить. Арсё многое делать не умеет. Спи. У каждого человека своя тропа.
Восход был сер, хмурилась тайга, чернело небо. Скоро пошла изморось, туманы сели на вершины сопок и табунились на них. Начали сползать в распадки. Друзья напились чаю. Уходить от костра в эту сырость, промозглость не хотелось. Но и сидеть здесь – тоже не дело. Не сахарные, не размокнут. Пошли по звериной тропе. Скоро тропа оборвалась, рассосалась между деревьями, но через сотню шагов снова вынырнула из-за кустов, потянулась в сопку, упала в головокружительный распадок. Всё это говорило о том, что близок водораздел Сихотэ-Алиня. Отсюда, с его западных склонов, берут начало речки Амура, а с восточных стекают короткие речушки в море. У каждого своя тропа.
Обильно текла жёлудь с дубов, сочно шлёпалась по листве, траве. Рано созрела. А когда налетал ветерок, осыпая росы, она сыпалась пулемётным градом.
– Сытые будут звери. Хороший хлеб для них родили дубы, – радовался Арсё. Не ворчал, когда желуди больно били по плечам, лицу.
Охотники шли по тайге и читали её, как знакомую книгу. Вот на взлобке рылась чушка с поросятами. Они подняли весь взлобок, в поисках желудей, оставили глубокие порыти. Чуть ниже пасся барсук, искал червей и личинок. На огромной ели глубокие смоляные затёки, сюда много лет подряд приходили кабаны, чтобы почесать свои бока, набить на них мощную броню для боевых схваток за продолжение рода. В декабре будет гон. Вот их озерцо-купалище. Из него на больших прыжках только что ушёл секач, оставил след воды и грязи. А вот и медвежья работа: убил поросёнка, завалил его листвой и валежником, ждёт, когда протухнет.
– Медведь – одинаково человек, – произнёс Арсё. – Он всё ест, такой зверь никогда не пропадет в тайге.
Вылетел на скалу изюбр, боднул куст лещины, увидел людей и тут же метнулся прочь.
Маленькая кабарожка затаилась на зависшей берёзе, смотрит агатовыми глазами на людей: авось не увидят, авось пройдут. Слилась с желтовато-коричневой корой, не шелохнётся.
– Хитрая, как люди. Как могла подумать, что мы её не заметим? А?
– Живёт на авось, как и люди, – согласился Журавушка.
Кабарожка спрыгнула с десятиметровой высоты, бросилась прочь.
– Так будет хорошо. Всегда надо делать так: беги, а то могут убить. Самец был. Пупок ушел.
– Наш пупок, Журавушка, не уйдёт.
Темный комочек кабарожки последний раз мелькнул за чащей и скрылся за гривкой сопки.
Черный дятел надсадно кричал своё извечное «пи-и-ить», звал дождь. А дождь шёл и шел, будто кто просевал воду ситом. Крепчал ветер, раскачивал даже великаны-кедры. Охотники попробовали зайти в кедрачи, но там с двадцатиметровой высоты со свистом срывались шишки, каждая больше фунта весом, гулко стучали по земле. Такая шишка может и оглушить человека. Пришлось этот массив обойти стороной.
Скоро круто свернули к перевалу, полезли в сопку. А дождь дробил и дробил землю, рождая новые ручейки.
– Долго ли будет дождь? – ворчал Журавушка, мокрый от дождя и пота, посматривал