Другой. Юрий МамлеевЧитать онлайн книгу.
и произнёс:
– Прежде чем я сойду в ад, погадайте мне, пожалуйста. – И протянул свою ладонь.
Одинцов вскрикнул. Ладонь вдруг стала на его глазах расти, расширяться, и линии судьбы и жизни на ней приобрели кровавый оттенок.
Тайно и смрадно улыбаясь, молодой человек спросил:
– Что, вас смутила рука Преисподней?
Лёне показалось, что ладонь разрослась до чудовищных размеров, заслоняя собой окно. Линии на ладони вдруг исчезли, в её центре зазияла чёрная пропасть.
– Я ничего не вижу, – пробормотал Лёня.
– А надо, надо видеть, – глаза обладателя вещей ладони сверкнули злым огнём. – Что же вы потеряли зрение ада? Не ожидал я такого от вас…
И молодой человек скрылся, ушёл туда – то ли к выходу, то ли в тупик, в угол страха…
Одинцов тупо уставился в окно, и собственная тупость поразила его. За окном пейзаж, если так можно выразиться, окончательно устоялся в своей сверхъестественности. Идиотически и неподвижно смотреть на это было невозможно, но у Лёни возникло ощущение, что всё это он когда-то видел, что на самом деле ничего особенного, что выходило бы за пределы смысла, не происходит. «Где я был до своего рождения? – подумал Одинцов. – Неужели здесь? Не поверю!»
Вскоре поезд стал останавливаться.
Наступила тишина. Поезд остановился резко и, казалось, навсегда. Двери открылись сами собой. Извне дохнуло мраком.
– Преисподняя, – раздался безучастный голос комментатора. – Приехали.
И повинуясь какой-то невидимой силе, люди стали выходить, прямо-таки не спеша вываливаться из всех вагонов поезда. Никто не сопротивлялся, ибо сила, влекущая их, была также и в них самих. И нельзя было не подчиниться своей потаённой сути.
Умилительно и общественно,
Даже чуточку пусть нескромно
Отойду я к своим вещественным
Доказательствам сути тёмной.
Эти стихи внезапно вонзились в память Одинцова, когда вереница людей тянулась в Преисподнюю. Как только возникла толкотня, несколько человек прямо-таки пронеслись мимо Лёни, словно они боялись не попасть в ад. Вываливались иностранцы, туристы, россияне, одни – весьма богатые на вид, бессмысленно важные, другие – поскромнее, а некоторые даже совсем неказистые, потрёпанные жизнью.
Но далеко не все выкатывались туда – в чёрную пасть. Многие, в том числе и Лёня, оставались нетронутыми.
– А вам нельзя, – рявкнул комментатор в микрофон, когда какой-то женоподобный толстячок вознамерился юркнуть в ад.
И толстячок отлетел обратно в вагон, точно футбольный мячик.
Новосёлов ада встречали ночь и молчание, ни тебе женщин с букетами, ни бодрящего марша, ни встречных улыбок – ничего. Издалека только доносился вой, похожий на хохот. Еле виднелись как тени призрачные фигуры вдали. Одна чёрная пустота, похожая на извращённую вечность.
Лёня заметил, что, выходя из поезда, новосёлы подвергаются странному изменению тел, и, видимо,