Замешательство. Ричард ПауэрсЧитать онлайн книгу.
или опровергнуть. Но судя по тому, что известно мне, эволюция – самое главное чудо из всех, какие случились в этом мире.
Я повернулся к сыну лицом. Он пожал плечами.
– Понимаешь, в чем дело… Мы же сидим на камне, который летает в космосе, верно? Существуют миллиарды планет, таких же славных, как Земля, населенных существами, которых мы даже не можем вообразить. Так с какой стати Бог должен быть похожим на нас?
Я снова вытаращил глаза.
– Почему же ты меня о нем спросил?
– Хотел убедиться, что ты не заблуждаешься.
Ох, господи, я расхохотался. Ну что мы за пара. Уникальная. Обыкновенная. Я и мой сын. Я щекотал Робина, пока тот не взмолился о пощаде, что случилось примерно через три секунды.
Потом мы посерьезнели и стали читать. Шуршали страницы; мы без труда путешествовали, где хотели. Затем Робин спросил, не отрывая глаз от книги:
– Так что, по-твоему, случилось с мамой?
На одно ужасное мгновение я подумал, что он имеет в виду ночь аварии. Перебрал множество вариантов вранья, прежде чем сообразил, что речь о чем-то более простом.
– Я не знаю, Робби. Она вернулась во Вселенную. Стала чем-то другим. Все хорошее, что было в ней, перешло к нам. Теперь мы сохраняем ее в живых, когда вспоминаем о ней.
Он чуть склонил голову набок. Лицо моего сына сделалось отрешенным, как будто он удалился от меня.
– Мне кажется, она теперь саламандра.
Я повернулся к нему.
– Постой…что? Почему ты так решил?
Я знал почему: в Дымчатых горах обитали тридцать видов саламандр.
– Ну, помнишь, ты рассказывал, как Эйнштейн доказал, что мы не можем ничего создать или уничтожить?
– Это верно. Но он говорил о материи и энергии. Они постоянно переходят из одного состояния в другое.
– Так и я об этом! – Робин выкрикнул эти слова с таким пылом, что мне пришлось его утихомирить. – Мама была энергией, верно?
Мое лицо отказалось мне повиноваться.
– Да. Если мама и была чем-то, то энергией.
– А теперь она перешла в другое состояние.
Вновь обретя самообладание, я спросил:
– Почему саламандра?
– Легко. Потому что она быстрая и любит воду. И ты сам говорил, что саламандры – сами по себе, они отдельный вид.
Амфибия. Мелкая, но вредная. Дышащая кожей.
– Есть саламандры, которые живут пятьдесят лет. Ты знал об этом? – В голосе Робби зазвучало отчаяние. Я попытался обнять сына, но он оттолкнул меня. – Наверное, это просто фигура речи. Наверное, она стала ничем и никем.
Я замер, услышав эти слова. Посреди фразы внутри Робина переключился какой-то жуткий тумблер – и я понятия не имел, какой.
– Два процента, папа? – Он зарычал, как загнанный в угол барсук. – Только два процента животных – дикие? Остальное – заводские коровы, заводские куры и мы?
– Пожалуйста, не кричи на меня, Робби.
– Это правда? Да?!
Я взял наши брошенные книги и положил их на тумбочку.
– Если твоя мать сказала об этом законодательному собранию