Пятнадцать псов. Андре АлексисЧитать онлайн книгу.

      Мэжнун, черный пудель, фигурирующий в тексте также как Лорд Джим или просто Джим

      Макс, дворняга, презиравший поэзию

      Принц, дворняга, сочинявший стихи, известный также как Расселл и Элвис

      Роналдинью, дворняга, сетовавший на снисходительность людей

      Рози, немецкая овчарка, близка с Аттикусом

      1. Пари

      Однажды вечером в Торонто Аполлон и Гермес сидели в баре «Пшеничный сноп». Аполлон отрастил окладистую бороду. Гермес же, более щепетильный по отношению к внешнему виду, был гладко выбрит и одет определенно по-земному: черные джинсы, черная кожаная куртка, голубая рубашка.

      Они выпивали, но пьянил богов не алкоголь, а атмосфера поклонения, вызванная их присутствием. «Пшеничный сноп» превратился в их храм, и сыновья Зевса наслаждались этим. В уборной Аполлон даже позволил немолодому мужчине в деловом костюме ненароком себя задеть. И это удовольствие, более острое, чем он когда-либо знал или познает, стоило ему восьми лет жизни.

      В баре-то боги и завели путаный разговор о человеческой природе. Забавы ради говорили они на древнегреческом, и Аполлон доказывал, что как вид люди не лучше и не хуже, чем любой другой, скажем, блохи или слоны. Люди, утверждал Феб, не обладают никаким особенным достоинством, хотя и мнят себя венцами творения. Гермес, напротив, уверял, что человеческий способ создания и использования символов куда изобретательнее, чем, к примеру, сложный танец пчел.

      – Человеческие языки слишком туманны, – заметил Аполлон.

      – Возможно, – ответил Гермес, – но это и делает людей занимательными. Просто послушай их. Можно поклясться, будто они понимают друг друга, хотя ни один из них и понятия не имеет, что на самом деле значат его слова для другого. Разве не забавно наблюдать за этим фарсом?

      – В занимательности я им не отказывал, – возразил Аполлон. – Но лягушки и мухи занимательны не меньше.

      – Сравнение людей с мухами нас никуда не приведет, сам знаешь.

      На совершенном английском, хотя и в его божественной версии – то есть на английском, который каждый посетитель бара услышал со своим родным акцентом, – Аполлон спросил:

      – Кто заплатит за нашу выпивку?

      – Я, – вызвался бедный студент. – Пожалуйста, позвольте мне.

      Аполлон положил юноше руку на плечо.

      – Мы с братом благодарны тебе. Каждый из нас выпил по пять слиманов[1], так что не знать тебе голода и нужды десять лет.

      Студент с поцелуем припал к руке Аполлона а, когда боги вышли, обнаружил в кармане сотни долларов. Бог не соврал – пока парень носил те же штаны, что были на нем в тот вечер, в карманах у него водилось больше денег, чем он мог потратить, а до момента, когда вельвет совсем протерся, прошло ровно десять лет.

      Выйдя из бара, боги направились на запад от Кинг-стрит.

      – Интересно, – сказал Гермес, – что было бы, обладай животные человеческим разумом.

      – А мне любопытно, оказались бы они так же несчастны, как и люди, – отозвался Аполлон.

      – Кто-то из людей счастлив, кто-то – нет. Разум – нелегкий дар.

      – Я бы поставил год прислуживания одного из нас другому, – произнес Аполлон, – на то, что животные – любые, на твой выбор, – заполучив человеческий разум, станут еще несчастнее людей.

      – Человеческий год? Ставку принимаю, – усмехнулся Гермес, – но с условием, что если хотя бы одно животное, умирая, будет счастливо, то я выиграл.

      – На то воля случая, – сказал Аполлон. – Даже лучшие жизни порой заканчиваются трагедией, а худшие, напротив, ждет счастливый финал.

      – Согласен, но все же нельзя сказать, что за жизнь была, пока она не подошла к концу.

      – Говорим ли мы о жизни или существовании? Впрочем, неважно. Как бы то ни было, твои условия я принимаю. Человеческий разум – вовсе не дар. Скорее, чума – иногда, впрочем, небесполезная. Каких животных ты выбираешь?

      За разговором боги не заметили, как оказались неподалеку от ветеринарной клиники на пересечении Кинг-Стрит и Шоу. Войдя незамеченными, они увидели преимущественно собак: владельцы оставили питомцев на ночь.

      Что ж, собаки – так собаки.

      – Сохранить ли мне им воспоминания? – спросил Аполлон.

      – Да.

      И бог света даровал человеческий разум пятнадцати псам из питомника.