Глаз бури. Екатерина МурашоваЧитать онлайн книгу.
с тобой, – Туманов устал от разговора.
Швейцар проводил его уважительным взглядом и довольно вздохнул. У него осталось приятное впечатление разговора «об умном», и о совершенном согласии между собеседниками.
– Редко такого человека встретишь, – пробормотал он себе под нос. – Чтоб и дистанцию понимал, и вникал так… Даже среди полковников не каждый… Да…
Поднявшись к себе, Туманов присел на софу, окинул взглядом убранство комнат (выстроенных анфиладой). Оно ему не нравилось, хотя он точно не мог бы сказать, чем. Советчики были грамотные, вещи все дорогие, вроде бы подлинные. Все вместе же… «То-то Софья нос воротила, – вспомнил Туманов. – А другие что ж? Другие, надо думать, развлекались, как в ярмарочном балагане. Экзотическое блюдо – ярмарочный медведь Мишка Туманов… – странно, но такие мысли пришли впервые. – Старею, наверное, – решил Туманов, привычно потянулся к бутылке, стоящей на столике вместе с чистым стаканом, но остановил себя. – Дела есть…» – С раздражением взглянул на розовый, надушенный конверт, кинул в сторону. Вскрыл другой, переданный Мартыновым. Написано было по-английски, уверенным, почти мужским подчерком. Водя пальцем по строчкам, Туманов прочел:
«Михаэль, вокруг меня творятся странные дела. Может, глупо, но чего-то опасаюсь. Надобно срочно повидаться. Слыхала, ты был «болен». Не угомонился еще? Если хочешь, приеду к тебе. Можешь – приезжай сам.
Твоя Саджун.»
Отложив письмо, Туманов решительно поднялся и вышел на галерею.
– Федька! – крикнул он. – Скажи, чтоб коляску подали. Уезжаю.
– А кушать, Михаил Михалыч? – осведомился Федор, как обычно, появляясь неизвестно откуда. – Кушать готово подать, как велели. Мосье Жак в обиде будут, если пропадет.
– К чертям собачьим мосье Жака и его обиды! – рявкнул Туманов. – Дела у меня!
– Так и передать-с? – с едва уловимой насмешкой осведомился Федор.
– Будешь хамить, башку проломлю, – пригрозил Туманов, угрожающе приподняв трость. – Скажи там Жаку что-нибудь политесное, да не сам, Иннокентия пошли. Есть он?
– Нету Иннокентия Порфирьевича. С утра насчет подряда уехал, сказал, что вы знаете…
– Знал, да забыл… Ну, в общем, реши там с Жаком. А мне коляску – не слыхал, что ли?! Дармоеды!
На улице сквозь желтые листья падали крупные ленивые хлопья первого снега. Ребятишки восторженно визжали и, крутясь, ловили их жадными ртами. Кудлатая собачонка чуяла что-то и, не в силах понять, заливалась истерическим лаем. Воробьи, нахохлясь, блестели черными бусинами глаз и ждали плохого.
Дом, второй от угла Ново-Петергофского и Троицкого проспектов, снаружи ничем особым не выделялся. На сером фасаде горело в стеклах заходящее солнце. Козырек над крыльцом поддерживали неясные фигуры с облупившимися носами. Внутри все было устроено как бы по контрасту с наружностью. Лестница, устланная пушистым ковром, светильники в восточном стиле, зеркала в бронзовых рамах. В передней