Первый в бою, первый на Полюсе. Иван Дмитриевич ПапанинЧитать онлайн книгу.
с братом Яшей. Матросские внуки, мы пользовались конечно же шваброй. (Когда я позднее прочёл «Капитанскую дочку», то сразу к Швабрину отвращение почувствовал – из-за одной фамилии. Оказалось, он того и достоин.) Драили мы пол по-флотски, до блеска. Навык этот мне, конечно, тоже пригодился.
Это отношение к жизни мать передавала нам прежде всего примером своего поведения.
Книга моя только начинается. Вероятно, её могут взять в руки и пожилые люди, и вступающие в жизнь. Я невольно всё время сравниваю век нынешний и век минувший. Мне бы очень хотелось, чтобы читатель понял, представил себе то время. Я пишу – и мною постоянно движет чувство благодарности великому Ленину, родной нашей Коммунистической партии, правительству именно за то, что они избавили человека от мерзостей и унижений старого строя.
Всеволод Вишневский
Я просто обязан сравнивать две эпохи – прошедшую и настоящую. Целые поколения посвятили свою жизнь тому, чтобы век нынешний был стократ лучше века минувшего.
В то время, о котором пока идёт речь, мои побуждения, поступки шли от матери. Я ведь был старшим ребёнком в семье и лучше, чем остальные, понимал, как тяжело ей приходилось, старался изо всех сил помочь.
Я отлично плавал. Говорю это не из желания похвастаться, все мы, выросшие у моря, умели плавать. Просто на всю жизнь запомнился мне один такой случай… Купалась девушка в море. Перстенёк с пальца соскользнул, она и не заметила. Прибежала ко мне в панике:
– Ванечка, выручи, найди перстенёк: свадьба скоро. Я его надела без разрешения, а он мне по наследству от бабушки достался.
Делать нечего, пошли к морю.
Я, словно подводная ищейка, стал исследовать метр за метром. А невеста бродила по берегу и, когда я появлялся на поверхности чтобы глотнуть воздуха, смотрела так, словно в моих руках её жизнь. Наверное, это было близко к истине: отец узнает, что нет перстенька, запорет до полусмерти. Вот она ко мне и ластилась:
– Ванечка, родной, миленький, я тебя озолочу!
Какой там озолотит, если сама в прислугах с пятнадцати лет!
Я и нырял, нырял – до посинения. Наконец увидел его между камней. Только чёрт его знает – этот ли, или его кто другой потерял?
Вынырнул, спросил:
– А какой он, перстенёк твой?
– Позолоченный, с агатом.
– Этот, что ли? – протянул я его как можно небрежнее.
– Этот, Ванечка, этот! На тебе, Ванечка, на гостинцы, – невеста вытряхнула мне на ладонь содержимое своего кошелька. – Замёрз, чай, часа три ведь рыскал.
В руке у меня была пригоршня меди, целое богатство: 70 копеек!
Жизнь нашу скрашивало море. Море снабжало нас не только углём, случайным заработком, рыбой, но и мидиями! Самыми вкусными, мясистыми они были осенью. Брали мы с Яшей мешки и шли к морю. Ветер холодный, пронизывающий, а вода и того холоднее. Нырнёшь к сваям – такое ощущение, что попал в кипяток. Отдираешь мидии одну за другой, вынырнешь, побегаешь по берегу.
Не раз мать мечтала вслух: