Тетрис для бедных. Ричард СемашковЧитать онлайн книгу.

      В конце войны их эвакуировали американские солдаты.

      – Чернокожие солдаты выдергивали русских девушек за волосы и насиловали их, – уже папа рассказывал мне некоторые эпизоды плена прабабушки. – Ее одну в бараке не тронули.

      Когда все закончилось, Наташа дала обет безбрачия в знак благодарности Господу.

      Добравшись до родного Кимовска, Наташа помыкалась в поисках пятидесятнической церкви и, не обнаружив ее, зажила простой мирской жизнью, лишь иногда обсуждая главы Евангелия со старшим братом, он тоже стал верующим в плену.

      Обет безбрачия она благополучно нарушила и вышла замуж за водителя грузовика – крепкого, пьющего мужика с хорошей работой. Сама работала сначала на железной дороге, а позже освоила бухгалтерский учет и дослужилась до должности главного бухгалтера на местном предприятии.

      У них родился сын, затем дочь. А в тридцать три ее муж захлебнулся в собственной рвоте. Наташа вспомнила про свой договор с Богом, его она тщетно попыталась расторгнуть.

      Дети росли и, чем дальше, тем больше походили на своего отца. Наташа, переехав в соседний город, возобновила поиск Евангельской церкви.

      Когда ей стукнуло пятьдесят, кто-то показал домик на окраине города, в котором собирались пятидесятники.

      Именно о нем я вспоминаю, когда выхожу покурить в огород.

      – Дело мне нужно, – вчера вечером заметил тесть. Мы курили в сарае. Он мрачно оглядывал свои инструменты. – Скучно, пиздец.

      Все в этом доме знали, что если тесть больше недели сидит без работы, то это прямой путь в бутылку. Основная работа завхозом в детском саду не занимала много времени и не удовлетворяла сполна его жажду деятельности.

      – А с заказом что? – имея в виду металлоконструкцию в огороде, спросил я.

      – Так она законченная, жду, когда этот чепушила ее заберет. – Тесть называл так почти любого человека, не умеющего самостоятельно работать руками, даже если это был его заказчик. Я, как родственник, был исключением, поэтому в глаза меня пока ни разу не назвали ни чепушилой, ни рукожопым, ни тупошарым.

      Максимум, что мне доставалось, – расхожая строчка из песни Ноггано: «Зять – нехуй взять». Я сам эту строчку напел тестю, когда мы вместе клали плитку во дворе и я проявил себя не лучшим напарником. Тесть зычно рассмеялся и с тех пор вежливо замечал:

      – Как ты там, Ричард, говоришь? Зять – что?

      И я с удовольствием продолжал фразу под смех тестя.

      – А баню ты хотел усовершенствовать, помнишь? – вспомнил я.

      – Так материала нет. И денег на него. Так бы, ясен хуй, усовершенствовал, – стряхивая пепел, отчеканил тесть, делая упор на последнем длинном и смешном слове.

      – Может, объявление в газету дашь, что ты делаешь теплицы? – предпринял я последнюю попытку.

      – Да я все могу делать, хоть теплицы, хоть гараж. Нахуй бы кому нужно это было здесь, – потушил сигарету тесть и, подойдя к двери дома, начал переобуваться из укороченных валенок в тапки.