Спартак. Рафаэлло ДжованьолиЧитать онлайн книгу.
добиться чего? – спросила через минуту гречанка. – Чего добиться, старый безмозглый чурбан?
Она щелкнула Метробия по носу и, не переставая смеяться, сказала:
– Добиться того, чтобы стать богатой, как Никопола, возлюбленная Суллы, как Флора, которая по уши влюблена в Гнея Помпея! Стать богатой, очень богатой, понимаешь ли ты это, старый дуралей, для того, чтобы наслаждаться всеми радостями, всеми удовольствиями жизни, потому что, когда жизнь кончится, – всему конец, небытие, как учит божественный Эпикур. Ты понял, ради чего я пользуюсь всем своим искусством, всеми средствами обольщения, которыми меня наделила природа? Ради чего стараюсь одной ногой стоять на Олимпе, а другой в грязи, и…
– Но грязь ведь может замарать?
– Всегда можно отмыть ее. Разве в Риме мало бань и душей? Разве в моем доме нет ванны? Но великие боги! Подумать только, кто смеет читать мне трактат о морали! Человек, который всю свою жизнь провел в болоте самой постыдной мерзости!
– Ну, перестань! К чему рисовать такими живыми красками мой портрет? Ты рискуешь сделать его настолько похожим, что люди будут удирать сломя голову, завидев такую грязную личность. Ведь я говорил шутя. Моя мораль у меня в пятках, на что мне она?
Метробий приблизился к Эвтибиде и, целуя ее руку, проговорил:
– Божественная, когда же я получу награду от тебя? Когда?
– Награду? За что давать тебе награду, старый сатир? – сказала Эвтибида, отнимая руку и опять щелкнув Метробия по носу. – А ты узнал, что задумали гладиаторы?
– Но, прекраснейшая Эвтибида, – жалобно хныкал старик, следуя за гречанкой, которая ходила взад и вперед по зале, – мог ли я открыть то, что не существует? Мог ли я, любовь моя, мог ли?
– Ну, хорошо, – сказала куртизанка и, повернувшись, бросила на него ласковый взгляд, сопровождаемый нежной улыбкой, – если ты хочешь заслужить мою благодарность, хочешь, чтобы я доказала тебе мою признательность…
– Приказывай, приказывай, божественная…
– Тогда продолжай следить за ними. Я не уверена в том, что гладиаторы окончательно бросили мысль о восстании.
– Буду следить в Кумах; съезжу в Капую…
– Если хочешь что-нибудь узнать, больше всего следи за Спартаком! – И, произнеся это имя, Эвтибида покраснела.
– О, что касается Спартака, вот уже месяц, как я хожу за ним по пятам – не только ради тебя, но и ради самого себя; вернее, ради Суллы.
– Как? Почему? Что ты? – с любопытством спросила гречанка, подойдя к Метробию.
Озираясь вокруг, как будто боясь, что его услышат, Метробий приложил указательный палец к губам, а потом вполголоса сказал Эвтибиде:
– Это мое подозрение… моя тайна. Но так как я могу и ошибиться, а дело касается Суллы… то я об этом не стану говорить ни с одним человеком на свете, пока не буду убежден, что мои предположения правильны.
По лицу Эвтибиды пробежала тень тревоги, которая была непонятна Метробию. Как только гречанка услышала, что он ни за что на свете не хочет открыть ей свой секрет, она